– Владимирович, я у себя, – сказал Крошкин и выбежал.

Я просмотрел приложенные документы с результатами проверки. Прочитал рапорт. Порошин Иван Сергеевич, родился в Магаданской области, учился, призван в армию 15 ноября, службу проходил в войсковой части такой-то, расположенной в Московской области, поселок Щербинка, рядовой, 20 февраля был отпущен в первое увольнение, из которого не вернулся. Проверка в части показала, что неуставных отношений не было. Характеризовался положительно. 25 февраля военной прокуратурой Московской области возбуждено уголовное дело по части 1 статьи 338, и Порошин И.С. объявлен в федеральный розыск как дезертир. Приметы: рост 175 см, волосы русые, короткие, глаза серые. Особых примет нет. Через три года решением Магаданского областного суда Порошин И.С. признан «умершим».

И вроде все. Можно было бы поставить подпись и отправить матери очередной ответ, что информацией о вашем сыне не располагаем. Но… Мы же действительно из МУРа, и что-то не давало мне поставить подпись на документах. Очень хотелось помочь убитой горем матери. Мы действительно ее последняя надежда.

Я нажал кнопку селектора.

– Ваня, зайди.

Вскоре в кабинет зашел Ваня Княжин, начальник отделения по неопознанным трупам.

Я показал ему письмо.

– М-нда-а-а… Дела. Маму жалко. Но мы-то что можем сделать?

– Василич, а поднимите-ка все трупы мужчин, обнаруженные в Москве и области в том году с 20 февраля и в течение следующего месяца.

– Сделаем, Дмитрий Владимирович. Разрешите идти?

– Конечно.

Иван ушел. Я стал дальше изучать и подписывать документы, которых, как всегда, было очень много.

Как наступил вечер, я и не заметил. Постучали в дверь.

– Дядя Дима, разреши?

Заглянули Княжин и Олег Кошкин, «важняк»[5], лучший специалист в России по неопознанным трупам.

– Конечно, заходите.

– Дядя Дима, мы принесли все по обнаруженным трупам мужчин, как ты просил.

– Выкладывайте.

Всего в год исчезновения Порошина, с 20 февраля по 20 марта, в Москве и области было обнаружено пятьдесят три неопознанных трупа мужчин в возрасте от восемнадцати до тридцати лет. Из них сорок восемь уже были опознаны, осталось пять. Мы стали рассматривать фото трупов, сравнивая с Порошиным, но ничего даже близко похожего не было. Пересмотрели еще раз, но снова ничего не нашли.

Первый труп – гнилостно-измененный, части зубов нет, но есть несколько вставных металлического цвета. В медицинской карте у Порошина все зубы свои. Сразу в сторону – не наш.

Второй – весь обгоревший, трудно на нем вообще что-либо рассмотреть, обнаружен в сгоревшем заброшенном доме первого марта. Место обнаружения: деревня Крюково Химкинского района Московской области. Конечно, район не подходит, находится ровно в противоположной стороне от Щербинки. Но отложил в сторону. Изучим подробнее.

Третий труп – молодой парень лет двадцати пяти, одет в зимнюю куртку и джинсы, что-то общее вроде с солдатиком есть, правда, волосы длиннее, чем уставные, и Порошин в форме был, хотя, конечно, мог и переодеться. Посмотрел дату обнаружения: 21 февраля, Люберцы, в подъезде жилого дома. Причина смерти – «передозировка наркотиков». На всякий случай отложил к предыдущему для подробного изучения.

Ребята согласились, что сходство есть. Дал указания:

– Ну-ка подготовьте телеграмму по нашему солдату и отправьте по всей России. Пусть тоже проверят все свои трупы по приметам Порошина, а близлежащие области пусть пришлют нам всех своих неопознанных мужчин восемнадцати-тридцати лет. Не может быть, чтобы вообще за шесть лет с матерью не связался. Значит, одна из основных версий – он умер. Конечно, если сбежал, то мог и позднее скончаться. Но начнем со дня пропажи. Идите, готовьте пока бумаги, а я еще подумаю.