Колясочка и стульчик потом очень пригодились в жизни.
Первые шаги и слова
Ольга росла быстро, не доставляя родителям больших проблем. Ночью не плакала, спала крепко и спокойно, а днём хорошо сосала грудь матери, и тут же засыпала, улыбаясь во сне.
Мать успевала сделать все дела по дому, хлопотала и пела. Если Ольга не спала, то видно было, что она прислушивается к голосу матери, водит глазками по сторонам и радостно дрыгает ножками. При этом её беззубый рот растягивается в довольной улыбке.
– Певицей будет! – думала мать. – Мне не удалось, так пусть хоть она-то будет успешной.
(Это было благословение, а материнское благословение сильно и сбывается.)
Соседи по бараку удивлялись:
– Нин, у тебя всегда тихо в комнате. Где девчонка-то твоя?
– Да спит она! – отвечала мать.
– Вот умница! Чистый Ангел! – удивлялись они.
А поскольку все вокруг были неверующие, то Ангела представляли себе, как сказочного персонажа.
Когда Нина выносила дочку в одеяльце на крыльцо, соседи заглядывали под уголок и говорили:
– Смотри-ка, какая беленькая! Просто удивительно!
Ольге 8 месяцев. 1956 год
Первое слово у неё тоже было необычное.
Как-то принесла Нина девятимесячную дочку к врачу на осмотр. Когда они вошли в маленький тесный медицинскую кабинет, врач осмотрела девочку, послушала, спросила, как она ест и спит. Пока Нина рассказывала, Ольга сползла на пол и побежала. Врач остолбенела:
– Она у вас ходит в 9 месяцев? …И бегает?
Нина рассказала, что пошла дочь тоже рано – в 9 месяцев сделала свои первые шаги.
Она оставила её на минуту на полу, держащуюся за кровать, и отошла к печке. Поворачивается, а Ольга стоит рядом, покачиваясь! Нина обомлела. Девочка схватилась за материн подол, а то бы плюхнулась на пол. Врач сидела удивлённая и растерянная.
– Гад, гад! – вдруг закричала Ольга.
– Она ещё и говорит? А что это она говорит?
– Да, она и сама не знает. Лопочет просто! – поспешила ответить Нина.
Ей стыдно было признаться, что это её «ругательное» слово, которое часто вырывалось у неё, когда она что-то роняла, разбивала или стукалась о косяки тесных дверей. Часто ещё выскакивало у матери слово «гадство», дочка тоже, вероятно, запомнила его, но выговорить бы не смогла.
Мать покраснела. Она видела, что дочери передавались её собственные черты характера: раздражительность, вспыльчивость, ворчливость, но задержать или исправить этот процесс она не могла. Начинать надо было с самой себя, но она этого не осознавала.
– Гад, гад! Кричала девочка, колотя ручками по столу и счастливо смеясь.
– Иди сюда! – мать впервые дернула её за руку. – Замолчи!
Она схватила её в охапку и выскочила из кабинета, красная и рассерженная. Она торопливо одела её в коричневое бархатное пальтишко, повязала ей на голову тёплый пуховый платок, сама кое-как сунула руки в рукава пальто и выскочила на крыльцо.
– Вот опозорились, так опозорились! – сама себе тихо говорила Нина. – Что теперь офицерские жёны говорить станут? Нинка, мол, девчонку плохим словам научила!
Ей было очень стыдно. Она прикусила губы и молчала всю дорогу, пока несла дочку на руках до дома. Ольга, видя, что мать сердится, притихла и не лепетала.
Очень любила Ольга слушать книжки. Мать читала ей и днём, и вечером перед сном с шести месяцев, так что в 9 месяцев Ольга вдруг стала повторять за ней сначала отдельные слова на своём детском языке, а потом и фразы сказок Корнея Чуковского «Муха-цокотуха» и «Доктор Айболит».
Радости родителей не было предела. Они показывали при случае Ольгу соседям, просили её рассказать им сказочку. Когда она легко и весело «декламировала» пол-книги, они начинали смеяться и восторгаться её памятью и способностями: