Выпрямив спину, он смотрит на обратившегося в каменную статую Шершнева. Мгновение растягивается. Тяну в рот пальцы и впиваюсь в ногти. Поношенный гель-лак скрипит на зубах и безвкусной крошкой оседает на языке.

Звенящая тишина достигает своего предела и разбивается о мой нервный чих. Тру нос, нервно стреляя взглядом по сторонам.

Шершнев не двигается, а Лазарев осторожно скользит вперед под его внимательным взором.

— Олег, я с миром, — Женя дергается в нервной улыбкой, а Шершнев шумно втягивает воздух. — На работе тебя невозможно поймать.

— Поэтому ты пришел в дом к моей жене, когда она одна, — шипит Шершнев, пробивая словами до дрожи.

— Дружище, ты же знаешь…

Звон бокала, разлетевшегося об стену возле Жениной головы, прерывает его на полуслове. Осколки стекла градом рассыпаются по ламинату, а в следующий миг меня сносит вихрем.

Все происходит за считанные секунды. Барный стул летит на пол, а Шершнев уже прижимает хрипящего Лазарева к стене.

15. Глава 15

— Давайте успокоимся! — кричу из своего импровизированного укрытия.

Диван не самое надежное место, но от него прилично до лестницы, где Олег удерживает стремительно краснеющего Лазарева, и при этом все видно.

Ощущаю себя, как в кинотеатре на каком-то глупом фильме. Все вижу, все понимаю, но ничего не могу сделать.

Ноги Жени почти не касаются пола, а грудь гневно вздымается.

Олега трясет от ярости. Мелкая рябь проходится по темной ткани рубашки. Я вижу, как от напряжения раздуваются его мускулы, а на спине между лопатками образовывается мокрое пятно. В Лазареве с его ростом минимум килограмм сто. Пусть Олег и крупнее, такой вес явно не дается ему легко.

— Катись ты к черту, Шершень! — внезапно хрипит Лазарев и обрушивает кулак на голову Олега.

От неожиданности, Шершнев ослабляет хватку. Трясет головой, делает шаг назад. Будто загнанный в угол зверь, с безумно сверкающим аквамариновым взглядом, Женя кидается вперед.

— Как вы все меня достали! — рявкает Лазарев, пытаясь достать блокирующего Олега.

— Да что ты говоришь! — ревет Шершнев и переходит в нападение.

Он выше ростом. Пока его кулак летит вперед, Лазарев подныривает снизу и делает выпад.

Женин рот изгибается в зверином оскале, когда новый удар достигает цели.

— Эй, народ!

Новый удар и хруст. Лазарев хватается за нос, отшатывается, а затем бьет вытянутой ногой. Олег хватает ту в воздухе и отшвыривает словно обретшего шестое дыхание друга. Женя врезается в стену, с которой на пол моментально слетает картина. Деревянная рама не выдерживает удара и разваливается, а вот Лазарев с боевым криком вновь кидается вперед.

— Ребят!

— Лена, выйди! — вскрикивают они хором, стоит мне вновь попытаться вмешаться.

Они замирают на секунду и направляют на меня наполненные кровью взгляды. Злость на них обоих переполняет мою грудь. Я ударяю пяткой о пол и, гневно тряхнув волосами, лечу на второй этаж.

— Да хоть поубивайте друг друга! — кричу уже на лестнице. — Мне совершенно плевать!

Надежда на то, что мои слова что-то изменят, рушатся с новым звуком удара. Я так и не решаюсь скрыться до конца. Усаживаюсь на верхней ступени и прижимаю к себе колени. Отсюда ничего не видно, но и нет шанса, что что-то внезапно отлетит мне в голову.

Но почему я не чувствую волнения?

Первый шок давно прошел. Да, я не могу спуститься вниз или уйти в комнату, но и страха не испытываю. Наоборот.

В груди противоестественно разливается умиротворение и покой.

Словно происходящее — норма.

— Зря твой папаша тебя не добил! — шипит Олег, а я прижимаю ладони к ушам.

От резких звуков болит голова, но это единственный дискомфорт, который я испытываю. Даже через ладони слышен звон разбитого стекла и протяжный стон.