Рука исчезает. Хватаюсь за шею и судорожно тру пострадавшее место. На ней удавка, а ее конец у Шершнева. Отступаю, но все равно нахожусь в уязвимой зоне. Он нависает надо мной грозной тенью, вжимает в край стола.

Широкие ладони обрушиваются на столешницу по обеим сторонам от меня. Мечусь, как бабочка под стеклянным куполом, но везде натыкаюсь на Шершнева.

— Не слышу! — орет, а я пугаюсь его голоса.

— Не-ет, — шепчу, задыхаясь от накрывающих рыданий.

— Кто кому нужен?!

— Ты мне нужен, — всхлипываю и прижимаю ладони ко рту.

Больше не сдерживаю слез. Они прорываются сквозь плотину, пробитую Шершневым.

Он все сломал.

Неконтролируемый поток горечи и сожаления рвется из изнутри, болезненная судорога сводит тело. Оседаю на пол, притягиваю к груди колени. Прячу за ширмой волос лицо, съеживаюсь. Влажные соленые дорожки стекают по голой коже, пока я одергиваю свитер.

Я лепила из Олега монстра, но не подозревала, что он им уже является.

— Лена, — тихий голос Шершнева напряженно звенит рядом, а я мигом сжимаюсь и уклоняюсь от него. — Лен, пол холодный.

— Уйди, — постанываю я сквозь всхлипы и крепче сжимаю руки. — Пожалуйста.

Не слышу шагов, но мне плевать. Эмоции захлестывают с головой. Выходят из меня вместе со слезами, чтобы принести чувство облегчения.

Выпрямившись, я откидываюсь назад. Ножка стола служит опорой и не дает упасть. Боковым зрением замечаю Шершнева. Он сидит точно так же, только складывает руки на коленях и запрокидывает голову. Весь растрепанный рассматривает фиолетовую поверхность кухни.

— Я звонил Семену Вениаминовичу, — Шершнев прикусывает губу и опускает взгляд. — Когда узнал, что произошло.

Вены на его шее набухают от напряжения. Тряхнув волосами, отгоняю подальше шепот невысказанных обид.

— Зачем?

— Хотел помочь, как в прошлый раз, — бесцветным голосом выдает Шершнев.

Я не уверена, что он понимает, о чем говорит. Замираю, чтобы не спугнуть огонек внезапного доверия. А он молчит так долго, будто больше не заговорит.

— В прошлый? — осторожно подталкиваю к продолжению и обращаюсь вслух.

— Да, — не смотрит на меня, лишь кивает своим мыслям. — Он бы никогда не принял помощь просто так. Твой отец много для меня сделал. Всему научил, Лен. Я бы не оставил его в беде.

Не верю своим ушам. Я никогда не лезла в дела отца. Мне известно, что они работали вместе. И то из-за сложившейся ситуации.

Но именно сейчас Шершнев приоткрывает дверь в мир, который всегда ревностно охраняет. Боюсь упускать момент.

— Поэтому он передал тебе акции? — цепляюсь обеими руками за показавшийся тонкий хвостик огромного клубка тайн.

— Да, — шепчет и заторможенно моргает. — Я уговорил его оставить тридцать процентов тебе.

— И тогда папа предложил тебе меня? — ошалело распахиваю рот.

Не может быть.

Отец бы так не поступил. Никогда. Он не такой.

Шершнев слегка улыбается и отрицательно машет головой.

— Нет, — зарывается пальцами в волосах, затем отмахивается. — Я пообещал позаботиться о тебе.

Хмурюсь, кусаю губу, судорожно соображаю.

— Подожди. Стоп. Получается, что откажись я… — слова застревают в горле.

— Да, Лен. Не пойди ты со мной на сделку, я бы все равно помог твоему отцу.

— Но ты же говорил…

Хлопаю ресницами, всматриваюсь в красивые черты. Он погружен в свои мысли так глубоко, что до него не добраться без специального снаряжения. Чувствую себя дайвером, у которого кончается кислород перед долгожданной целью на огромной глубине.

— Я тебя обманул, — огорошивает Шершнев и пожимает плечами.

Всматриваюсь в его лицо. Отворачивается, лишает шанса рассмотреть что-либо.

— Твоя мать не в курсе наших договоренностей с Семеном Вениаминовичем. Я просил его не раскрывать подробности. Понаблюдав за нами, она сама сделала выводы, которые были мне на руку. Рассчитывал…