— Только я не люблю сладкое, — грозно щурюсь, затем останавливаюсь на месте, как вкопанная.

— Я помню, — обреченно закатывает глаза Шершнев и тянет вперед.

— И острое.

— Хорошо.

— Копченое тоже. Мне нельзя.

— Лена, иди уже.

— Ладно, — наваливаюсь всем весом на него. — Веди меня, мой властелин.

Засыпаю два раза по пути и на пороге. Шершнев ругается, но смысл его слов не доходит до моего сознания. Сквозь полудрему вижу, как он стягивает с меня сапоги и подбирает с пола брошенную верхнюю одежду.

Путешествие до дивана вышибает из памяти. Обнаруживаю себя лежащей под мягким пледом и переодетой в новенькую голубую пижаму.

— Поешь, когда проснешься, — увидев, что я открыла глаза, говорит Шершнев и поднимается с корточек. — Там доставка из ресторана приехала. Набор блюд сразу на весь день. Микроволновка работает, так что разогреешь.

— Транжира, — давлю зевок и с удобством устраиваюсь на мягком ложе. — Лучше бы в супермаркет заехали.

Брови Шершнева удивленно летят вверх.

— Задумала меня отравить?

— Быстрее своим ядом захлебнёшься, — обиженно бубню, утыкаюсь носом в подушку, и закрываю глаза. — Я прогрессирую в готовке: мама с папой хвалят. Сначала все горело, конечно, но я быстро учусь. Только кролики не даются. Ты знал, какие у них сильные лапы? Такие мощные и пушистые …

Не разбираю, что говорю. Разум плещется в неге, а я нежусь в лучах солнца, которое пробивается сквозь щели между шторами. Еще очень рано. Скоро в это время будет уже темно. Улыбаюсь ласковой теплоте и разливающему внутри спокойствию.

Мы в безопасности, малыш.

— Лен, — голос Шершнева перемешивается с приятными ощущениями, и я невольно тянусь к нему.

— М-м?

— Я уехал, — напряженно звенит в тишине.

Он где-то рядом со мной. Лень открывать глаза, но я все равно чувствую его присутствие каждой клеточкой. Слышу, как он садится рядом под легкий скрип дивана и ощущаю хриплому дыханию на своем лице.

— До вечера, — машу ладонью перед собой. — Я сплю.

— Ты делаешь все, что я скажу, — неожиданно раздается следом.

Со стоном закрываю глаза ладонью.

— Конечно, Шершнев. Уговор такой. Или сделка, как ты говоришь. Я делаю все, что ты хочешь в обмен на помощь.

Дыхание Олега перемещается на шею. Вздрагиваю, когда мягкие губы касаются распаленной кожи и будоражат стаю мурашек.

— Лежи смирно, — раздается вместе с прохладным потоком воздуха.

10. Глава 10

Олег дует на пульсирующую венку.

Выгибаюсь ему навстречу. На кончиках пальцев колко пляшет желание прикоснуться к нему. Так и тянет зарыться в светлые волосы, очертить ладонями сильные плечи, ощутить стальные мускулы под мягкой черной рубашкой.

Сон смешивается с реальностью, и я тону в неповторимом водовороте блаженства.

Прямо как в рекламе «Баунти».

В ушах шумит штормовое море, когда Шершнев цепляет зубами линию челюсти. Растекаюсь вязкой патокой в его руках. Каждый поцелуй в шею обжигает кожу до ярких вспышек в глазах, пока я плавлюсь от его внезапной нежности. Она окутывает меня с головой, пробирается в вены и ароматными цветами распускается в сердце.

Он создан творить.

Лепить, рисовать, писать. Делать из меня новую, совершенно незнакомую мне, но безумно привлекательную Лену. Музыка пронизывает всю его жизнь. Чувствую, как в душе рождается новая неповторимая мелодия.

От прикосновений Шершнева внутри все сжимается до невыносимого хруста. Он дразнится, притягивает к себе, забирается под пижамную кофту и пробегает пальцами вдоль позвоночника. Прижимаюсь к нему, но он не дает себя коснуться.

Судорожно хватаю ртом воздух и хнычу, когда Шершнев вновь отталкивает мои руки:

— Почему тебе можно, а мне нельзя?