Внутри пахнет чем-то древесным и едва уловимым цитрусом – его ароматом. Ник расстегивает ремень безопасности, постукивая пальцами по рулю в такт едва слышной мелодии, льющейся из колонок. Мне хочется сказать что-то, но слова застревают в горле.

– Ну что, готова? – наконец спрашивает он, поворачивая ко мне голову. В его голосе играет улыбка, но взгляд остаётся серьёзным, изучающим.

Я киваю, чувствуя, как по спине пробегает дрожь. От волнения? Или от того, что его голос звучит так близко?

– Не передумала? – вдруг бросает он, скользнув по мне быстрым взглядом.

– Нет. Или…? Не знаю… – я поднимаю брови, слегка наклоняясь к нему. Мне хочется поймать ту искру, что мерцает между нами, проверить, не показалась ли она мне.

Уголки его губ дёргаются вверх, но он тут же берёт себя в руки.

– Раз уж ты здесь, думаю, поздно что-то менять.

После этих слов он вылез из машины и, обойдя ее, открыл дверь с другой стороны. Галантно подал мне руку, помог выйти, и мы вместе побежали к зданию.

***

– Вы можете хотя бы посмотреть на нее? – уговаривал охранника Ник. – Просто взглянуть?

– Слушайте, я не имею права… – пытался вразумить его пожилой мужчина. – Все давным-давно уже разошлись… Мероприятие окончено.

– Твою мать, мы ехали сюда из жопы мира! – Ник начал терять терпение и повышать голос на несчастного охранника, который был совершенно ни при чем.

– Ник, не надо, – он все еще держал меня за руку, держал так крепко, что своей железной хваткой практически делал больно. – Пойдем, – уговаривала я. – Не надо ругаться… Он все равно ничего не сделает.

– Пустите нас хотя бы войти! – Ник ударил по железной кованой двери, которая преграждала нам путь. – Они должны увидеть ее! Посмотри! Это же живая кукла!

Он схватил меня и вытолкнул вперед перед собой, желая, чтобы охранник убедился в правдивости его слов.

– Ну, что скажешь? Красивая? – строго спросил он.

– Девушка, конечно, прекрасная, но это дело не меняет, – печально возразил мужчина. С некой грустью он оглядел меня, зажатую в тисках жестких объятий, и добавил: – К сожалению, в этом деле мало одной только красоты. Нужен талант, нужна удача, нужно огромное трудолюбие…

– Поэтому я и прошу, ебаный в рот, чтобы ты пустил нас, и ваши ебаные учителя-долбаебы поискали хорошенько здесь таланты! Тебе что, бабок дать? Ты назови цену, я заплачу! – неожиданно Ник взорвался. Только что был спокойным и вежливым, хоть и разговаривал сквозь зубы, но спустя мгновение вышел из себя. Он был готов перейти от угроз к подкупу, а потом, если не поможет, от подкупа к делу – он не привык отступать и ненавидел слушать отказы.

У меня слезы выступили на глазах. Меня трясли как котенка, которого никто не хочет покупать, а запястье, которое Ник сжимал, болело.

– Давай уйдем! – попросила я. – Пожалуйста! Мы сами опоздали.

Ник перевел пылающий яростью взгляд на меня, заметил слезы и немного смягчился.

– Видите, до чего довели! – бросил он в сторону охранника и на прощание ударил по железной двери так, что она затряслась, а по зданию разнеслось эхо. – Мы вернемся! – заявил он громко, когда мы немного отошли. – Ждите нас на следующий год!

– Не кричи, – я потянула его в сторону, заставляя идти за мной. Я не ожидала, что Ник так отчаянно будет добиваться чего-то для меня, так настойчиво будет стараться мне помочь. Это и пугало, и радовало, и окончательно сбивало с толку.

– Теперь по твоим делам, – напомнила я, чтобы отвлечь его от неудачи, которую мы претерпели возле института. – Надо отдать машину. Ты не должен опоздать.

После этих слов Ник пришел в себя.

– Ты права, – согласился он. – Умница. Хорошо, что я тебя взял.