Да, спасать, а не равнодушно-презрительно прихлопывать голой рукой, Дымов!

Заведём с ним собаку. Корги. Нет, лучше двух. Вдвоём собачкам веселее. Потом купим дачу. Заставим все окна рассадой. И чтобы был такой честный, прям охренеть.

Конечно, он никогда не сделает мне предложение, как ты:

«Вот моё сердце. Вот мой хрен. Вот мои деньги. Выходи за меня».

Ты один такой. Но ничего, опущу планочку.

— Да когда-нибудь закончатся уже эти пешеходы! — неожиданно для самой себя взрываюсь я. — Идут и идут. Я выеду сегодня с чёртовой подворотни?

Старушки, подростки, бабы с колясками. Теперь детишки целой колонной, взявшись за руки, славные, парочками, совсем малыши.

Сердце болезненно сжалось. «О малышах не думать! О детях — нельзя!».

Воспитательница предупреждающе помахала мне флажком.

Да вижу я, вижу, не слепая!

Недовольно посмотрела на часы.

Нетерпеливо барабанила по рулю.

Покосилась в зеркало заднего вида.

Может, я знаю этого мачо?

Или когда смотришь на человека третий раз, уже любой кажется знакомым?

О, чёрт! Зря я на него пялилась. Вот какого хрена идёт сюда?

На всякий случай блокирую двери.

Пронзительной трелью взрывается телефон. Лезу в сумку.

«Ну ясно, в турагентстве волнуются, не передумала ли».

— Подождут, — бросаю телефон на пассажирское сиденье.

А, может, и правда передумать? На кой чёрт мне теперь этот круиз? Зачем мне шумный Стамбул, вонючий Измир, тоскливый Иерусалим, дурацкое море?

В ответ на аккуратный стук слегка приоткрываю стекло.

— Девушка, а почему мы с вами ещё не знакомы? — наклоняется ко мне «мачо».

Вблизи он старше.

А подкат так себе, честно говоря. Для мальчика, не для мужчины.

— Потому что бог бережёт тебя, дурака, — усмехаюсь я. Не знаю, слышит ли он.

К счастью, и дорога, и тротуар как раз пустеют.

Я натянуто-гаденько улыбаюсь, резко нажимаю на газ.

Ехала бы задним ходом, получила «пять» за полицейский разворот, которому меня учили на курсах контраварийного вождения (да, ходила, каждый спускает пар как может).

Машину некритично занесло. Но я была прилежной ученицей: выровняла железного коня, сильнее выжала педаль газа и, не снижая скорости, чтобы не мешать другим участникам движения, раз уж я так внезапно выскочила, понеслась.

Лишь в последний момент я понимаю, что сделала это зря. Никто за мной не гонится, но впереди с одной стороны задом сдаёт грузовик (даже стоит знак аварийной остановки), а с другой на узкую проезжую часть выбегает собака. Даже две.

Руки вцепляются в руль. Нога со всей силы давит на тормоз.

Телефон, сумка летят куда-то на пол.

А машина вместо того, чтобы встать колом, скользит по луже.

«Аквапланирование, — звучит в голове голос инструктора, — автомобиль теряет сцепление с дорожным покрытием из-за образования между шиной и асфальтом водяного клина».

То есть фактически я уже не еду — лечу, автомобиль принимает ванну, пешеходы — душ.

Удивительно, сколько всего успевает подумать человек за секунду до аварии.

Последнее, что я успеваю сделать — вывернуть руль.

И куда — выбор не стоит.

Я не могу сбить собаку. Даже одну.

4. 4. Руслан

.

В это же время…

— Дымов! — Руслан машинально вскинул руку с телефоном к уху, слепо пялясь в окно.

Алька уже уехала. Села в свою новую крутую тачку, протиснулась мимо его бронированной рабочей махины и свернула в сторону подворотни.

Уже истаяла, как мираж, а Руслан всё стоял у окна в снятой неделю назад квартире, глядя вслед её породистой, как чистокровный жеребец, машине.

Крутой девчонке — крутую тачку, усмехнулся он. Всё, как она любит — могучий горячий конь (и сейчас он не про машину). Спортивный, сильный, мощный. Неутомимый, сильный, надёжный.