Конечно, после развода я пыталась наладить личную жизнь. Даже сходила на сто бесполезных первых свиданий, ни одно из которых так и не стало вторым, а уж тем более третьим, которое можно было бы с чистой совестью закончить утренним кофе в постель.

Имею право!

В конце концов, я живая. Мне всего двадцать восемь. Я в разводе. Я хочу нравиться. Хочу отношений. Хочу секса.

«Да что с тобой не так?» — заявил один из неудавшихся кавалеров, что, увы, не прошёл кастинг на звание следующего. Бросил на стол смятую салфетку, которой стирал с белых брюк красное вино.

Честное слово, вышло случайно. Сама не знаю, как я сначала смахнула со стола его дорогущий телефон, а потом облила бедолагу вином. Нормальный вроде был мужик. Не душный, не страшный, не жадный. За ресторан заплатил. Такси вызвал (премиум, не пожопился). Номер телефона оставил.

— Что с тобой не так? — удивилась психолог, когда я побежала ей жаловаться после очередной неудачи. — Может, ещё слишком рано, Альбина? Ты не готова к новым отношениям.

А как я могу быть к ним готова, если у меня, кроме Дымова, даже в мыслях никого нет? Если всюду он, он и только он? Сделать лоботомию?

— А тебе самой сейчас чего хочется? — спросила психолог.

— Честно?

Вернуться. Простить, обнять его дурака, прижаться к широкой груди и всё забыть — всё, что нас разлучило, всё, что встало каменной стеной: ни обойти, не перелезть, разве что забраться на неё и сигануть вниз головой.

— Мне амнезию, пожалуйста, и бокальчик мартини, — ответила я психологу.

3. 3

Прости, моё либидо, что забыть Дымова у меня не получилось!

Я посмотрела в зеркало заднего вида.

Какой-то мужик поймал мой взгляд. Встал в стойку, как легавая на охоте, улыбнулся.

Хм… До чего же самоуверенные эти мужики! Чуть краше обезьяны — и уже мачо. Грудь колесом, волосы назад — словно я жду не когда женщина с коляской перейдёт дорогу, чтобы выехать из чёртовой подворотни, а его, такого улыбчивого.

Нехотя признаю, что этот как раз ничего — обезьяны отдыхают. Лет под сорок, высокий, темноволосый, широкоплечий. Только увы, знает, как выглядит, какое впечатление производит, успешно этим пользуется и наверняка убеждён, что любая женщина должна быть счастлива, что он, такой весь из себя великолепный, как турецкий сериал, обратил на неё внимание.

— Ну уж нет! К чёрту мачо! — говорю я вслух, поправляя помаду.

Психолог сказала записывать свои мысли на диктофон и переслушивать, чтобы не забывать, чего именно я хочу, к тому же позитивные аффирмации создают правильный психологический настрой. Но я пока ограничилась беседами с навигатором и видеорегистратором. Они терпеливые парни.

Навигатор иногда даже отвечает впопад.

«Поверните налево» — ну чем не рекомендация, когда размышляешь: к магазину и домой, или к бару и во все тяжкие.

— В древнем Риме, кстати, — просвещаю я навигатор, — для учёных мужей была построена библиотека Цельсия, рядом с которой был публичный дом. И подземный ход к нему скрывался как раз за дверью слева. Говорят, выражение «пойти налево» пошло именно с этого благородного заведения. «Дорогая, я в библиотеку!» неплохая отмазка для древней римлянки. Да и вопрос: «Как пройти в библиотеку?» в данном случае уместен и в три часа ночи.

Не знаю, как навигатору, Дымову бы понравилось история, он любознательный. И умный. И начитанный, зараза. И крутой, как кипяток.

— Нет, хватит с меня крутых парней! Все беды от них, презирающих опасность, бесстрашных, волевых, непрошибаемых, одиночек по жизни. Хватит с меня бывшего мужа!

Прости, моё либидо! Теперь только хардкор — только нежные, робкие, чувствительные романтики. Чтобы вместе бояться высоты, плакать над одной слезливой мелодрамой и дружно спасать пауков — поймать банкой в ванной и нести на улицу.