Странно, почему-то мне подумалось, что я блондинка. Может, из-за пустоты в голове?

— Эй, здесь есть кто-нибудь? — спросила громко. И свой сиплый голос тоже не узнала. Прочистила горло. — Лю-ди!

Дверь вздрогнула всем своим хлипким существом, отделяясь от косяка.

— Ну, слава тебе, господи! Доктор, она очнулась! — крикнули с той стороны.

И лишь потом, шаркая ногами, в палату вошла пожилая санитарка в белом халате и повязанной на голову косынке из того же василькового ситчика, что был на мне, а за ней — статная молодая доктор в розовом брючном костюме, что определённо претендовал на звание элегантного.

— Здравствуйте! Я ваш врач Светлана Игоревна. Рада, что вы, наконец, с нами, Альбина.

Голос у врача тоже был элегантный, если, конечно, так можно назвать голос. Но её был именно таким — изысканно глубоким, бархатистым, грациозно мелодичным, стройным и холёным, как и вся доктор от узла русых волос на затылке до мягких кожаных туфель того же нежного оттенка бекона.

«Альбина?» — мысленно примерила я на себя незнакомое имя.

Где-то я слышала, в женском имени обязательно должна быть «Л», а в мужском «Р». «Л» — энергетически светлая, женственная, «Р» — энергетически сильная, мужская. Не знаю, зачем мне эта информация на фоне того, что я даже собственного имени не помню, но пусть будет, вдруг пригодится. По крайней мере, теперь я знаю, что хотя бы со светлым женственным у меня всё в порядке.

— Как себя чувствуете? — профессионально внимательно смотрела Светлана Игоревна.

Меньше всего мне сейчас хотелось отвечать на её вопросы. И слушать её бодрый голос. И видеть её скуластое ухоженное лицо.

Хотелось закрыть глаза и заснуть. Досмотреть тот сон про восемнадцать сантиметров. Не помню, о чём он, но, кажется, мне понравился. Проснуться в месте, которое я знаю. Человеком, которого помню. Проснуться самой собой.

Но доктор ждала ответа.

— Хорошо. Наверное, — я пожала плечами. — Я попала в аварию? — слепила я в общую картину обрывки сна, что видела перед тем, как пришла в себя.

— Рада, что вы помните, — улыбнулась доктор.

«Рано радуетесь, ни черта я не помню», — даже с каким-то злорадством подумала я: не знаю почему, но эта красивая доктор мне не нравилась. Было в ней что-то высокомерное, что ли, мне даже показалось, ревнивое. Но посмотрела я на неё с надеждой:

— А кто я?

13. 13

Улыбка на лице доктора поблёкла.

— Ясно, — кивнула она и уселась на край моей кровати. — Вы Альбина Викторовна Арбатова, вам двадцать восемь лет судя по данным паспорта, водительских прав и документов на машину. Вы в больнице. Три дня назад вы не справились с управлением, и ваша машина врезались в грузовик.

Она сделала паузу, видимо, давая мне время осознать услышанное и внимательно наблюдая за моей реакцией.

Реакции не было.

Словно она говорила не обо мне, а о каком-то незнакомом человеке.

Мне даже хотелось сказать: «Жаль. Надеюсь, она не сильно пострадала, эта Альбина Викторовна Арбатова, двадцати восьми лет, и её машина подлежит восстановлению?»

Из-за открытых санитаркой жалюзи в палату ворвался солнечный свет, из приоткрытого окна — свежий воздух, уличный гомон, звук громыхающего по рельсам трамвая, запах дождя.

Выглянули верхушки покрытых нарядной листвой деревьев.

Осень? Я прислушалась к своим ощущениям. Что я чувствую при слове «осень»?

Хрен знает. Школа. Учёба. Первое сентября. Брр… кожа покрылась мурашками. Я потёрла предплечья: школу я точно не люблю, не знаю почему, а вот учиться мне, кажется, нравится.

Доктор кивнула в ответ на мою затянувшуюся немоту и продолжила:

— Серьёзных повреждений вы не получили, ушиб грудины и ключицы, сильно ударились головой. В целом ваше состояние можно назвать удовлетворительным…