– Ты случаем не беременна? – шутил я порой над ее жалобами.

Обоим было уже по двадцать пять, у меня еще в январе прошел день рождения, а у Лены как раз сегодня! В эти выходные, мы приехали сюда уже по особому поводу. В свое поселение я и не думал заезжать, разве что только бывал на могиле родителей. Приезжали мы в простую деревню. Что про нее сказать? Ну, во-первых, здесь жили родители Лены – замечательные люди, довольно дисциплинированные в трудовом соотношении. Мать работала заведующей в деревенском магазине, а отец – рабочий на местной лесопилке. Во-вторых, деревня была спокойной и была тому причину – она стремительно, с каждым годом, теряла свое население. Жизнь для молодых, здесь считалась непригодной – работы нет, школа в разрушенном состоянии, дети и подростки ездили в соседние поселения или города, чтобы получить начальное и среднее образование. До ближайшего госпиталя было не меньше тридцати километров. Районный центр был еще дальше, этак раза в два. Мария Григорьевна и Борис Николаевич еще и сами считались молодыми людьми, им и не было пятидесяти. Но уезжать отсюда, – они не под каким предлогом не хотели. И наконец, в-третьих, жить в столице – «тесть» и «теща» не смогли бы, это показал случай, когда они приезжали к нам на прошлый Новый год и еле-еле смогли перекантоваться одну ночь, хотя планировали побыть неделю. Мы обрадовались их приезду, но не задалось, отец Ленки, за ночь, весь изворочился: «туда-сюда». С горем пополам он смог уснуть только к шести утра. А мать, уже будто зная, что не сможет сомкнуть глаза – всю ночь просидела за планшетом.

Лена, как и я, очень любила природу, сосновый бор, местный деревенский карьер, у подножия которого виднелись высокие сосны. В тех местах, я постоянно устраивал для нее фотосессию, только для нее одной. Празднование провели широким кругом, в лице, наверное – половины деревни. На столах что только не было: салаты, закуски, запеченные поросята, вино, самогонка. Танцы, пляски, светские беседы и споры, которые перерастали в мирный скандал.

– Женек, пойдем покурим! – позвал меня Борис Николаевич.

Лена как-то умудрялась, среди шума гостей и играющей попсовой музыки на весь участок, о чем-то разговаривать с матерью.

Мы вышли за пределы участка и сели на лавочку, возле калитки. Борис Николаевич был простой деревенский мужик, много чего умел смастерить своими руками. Только он хотел что-то сказать мне, прицепился какой-то дед, мимо проходящий.

– Михалыч! – заголосил дед. Ему на вид было не меньше восьмидесяти лет. Весь седой, плешь почти во всю голову и два торчащих зуба снизу. Голос у него был сильно сиплый, будто сорванный от ора.

– Какой я тебе «Михалыч»?! – возмутился он, не вынимая сигарету изо рта. – Я вообще-то Борис!

– Боря! – улыбнулся дед, качаясь от радости. А по нему уже было видно, что он поддатый.

Наступал легкий вечер, солнце становилось все тусклее и тусклее, а тепло постепенно разбавлялось полевым холодом.

– Лев Андреевич, иди за стол, я скоро приду. Все потом – потом!

Он так гениально заговорил деду зубы, что тот махнул рукой, шутя пригрозив пальцем, и поперся к гостям. Я хоть и сам выходец из сельской местности, но, чтобы здесь было все так просто между людьми – никогда бы не подумал. Сейчас, в данный момент, меня интересовала суть уже нашего разговора.

– Некогда было разговаривать в тот раз, сейчас точно не отвертеться от него… – с иронией произнес Борис Николаевич.

– А что такое? – решил я поинтересоваться.

– Да, задолбал, – наконец закурил он сигарету. – То косилка у него накроется, то метлу бабка об него сломает, а чинить бегает ко мне. Ну ладно, мужик он хороший.