Но Марина лишь усмехнулась. Она, что называется, протянула руку смутившемуся другу. Как и прежде защебетала о милых, проведённых вместе, прошлых днях. Объявила, что очень скучала и ждала встречи. Открылась, что кроме детской привязанности испытывает к Сергею некую симпатию.

И лёт тут же был растоплен. Сергей вновь обрёл дар речи. Они, о какое счастье, как и прежде, остались друзьями. Более того, Марина была готова на дальнейшие отношения. А это, несомненно, означало одно, что детская дружба и отроческая привязанность переросли в юношескую симпатию.

Так, когда Сергей брал руку Марины и прижимал к своей груди, испытывая глубочайшее наслаждение, девушку словно поражало электрическим током. Озноб пробегал по всему её телу. Это чувствовал Сергей, убеждаясь во взаимной привязанности.

Однажды молодые люди, прогуливаясь в парке, забрели в самый отдалённый угол, где у заросшего высокой травой ручья лежал поваленный молнией огромный ствол липы.

– Ты знаешь Мариночка, – зажав в своих ладонях руку девушки, признался Сергей. – Я не могу без тебя жить. Ты единственная моя отрада в жизни.

– Ты мне тоже дорог, – слегка покраснев, робко ответила Марина.

– Тогда давай поклянёмся, что не будет нам жизни друг без друга, – предложил возбуждённый признанием подруги юноша.

– Давай, – прижавшись губами к щеке друга, едва слышно прошептала Марина. – Я согласна.

Сергей тут же подбежал к ручью и сорвал два стебля осоки. Оторвав от упругого ствола листья, он скрутил два колечка.

– Вот, наши обручальные кольца, – заявил Сергей. – Будем считать это нашей помолвкой.

– Будем, – улыбнувшись, согласилась девушка.

– И пусть это пока не настоящие кольца, но они для нас дороги. Будем хранить их вечно, как нашу дружбу и любовь, – торжественно объявил юноша.

– Клянусь, – серьёзно объявила Марина.

– И я клянусь, – поддержал девушку Сергей.

После процедуры помолвки полагался поцелуй. Марина и Сергей знали об этом, но смущение мешало им исполнить положенный обряд. С большим трудом, преодолев чувство неловкости, они чмокнули друг друга в губы.

Это даже не был настоящий поцелуй. Но охватившие юношу и девушку сладостное волнение было столь высоко, что казалось ангелы, спустились с небес, чтобы стать свидетелями их счастья.

Их последующие встречи не выдавали пережитых событий. Но перемену в отношениях молодых людей заметили родители Марины.

Уездный землемер Павел Васильевич Рихтер был недоволен. Ещё бы он был титулярным советником, то есть имел чин восьмого класса. Как говорили в то время, состоял в штаб-офицерах. К тому же в скорости должен был быть награждён следующим чином надворного советника. Начальство его ценило, и господин Рихтер шёл в гору. Он был человеком практичным и как любящий родитель желал единственной дочери большого счастья. А как человек опытный, проживший жизнь, Павел Васильевич был глубоко убеждён, что с сыном простого письмоводителя, навсегда застрявшем в коллежских регистраторах, самом последнем чине в царском табели о рангах, счастье дочери было невозможно. Даже учитывая, что Сергею прочили большое будущее по художественной части.

– Художники народ не серьёзный, – заявил супруге господин Рихтер. – Они никогда не имеют постоянного заработка. Вечно в долгах. На картинах не заработаешь. С этим нужно считаться.

– Да я всецело с тобой согласна, – вторила мужу госпожа Рихтер. – Но что делать? Я ещё вчера говорила с Мариночкой. Так она плачет.

– Так поговори ещё, – настаивал Павел Васильевич. – Ты же мать. Повлияй на свою дочь. Убеди, найди нужные слова. Мы же не можем бездействовать. Пока ещё не поздно нужно всё решить.