– Это вы? – спросил Джонни прежде, чем успел остановиться. – Сигнал к пробуждению?

Она улыбнулась грустно и понимающе.

– Возможно. Или просто попутчица, узнающая родственную душу, готовую сойти с проторенной дороги.

Каждое слово казалось значимым, строя хрупкую близость, которой никто не ожидал. Под мягким светом мир сузился до них двоих. Другие посетители расплылись в импрессионистское марево. Река могла потечь вспять – они бы не заметили.

– Вы что-то ищете, – сказала она после паузы, изучая его с силой, которая должна была смущать, но не смущала. – Не просто приключение. Что-то глубже.

Джонни подумал отрицать, включить защиту. Вместо этого кивнул.

– Чувствую, будто сплю наяву в собственной жизни. Всё идеально на бумаге, ничего настоящего внутри.

– Самые опасные тюрьмы – те, что мы строим сами. Те, что снаружи выглядят успехом.

Время замедлилось, каждый миг кристаллизовался в драгоценность. Её пальцы чертили узоры на столе – спирали и круги, древние символы путешествий и возвращений. Он смотрел заворожённо на изящное движение, на то, как свет ловил тонкие кости запястья.

– Скажите, – она вдруг наклонилась с заговорщицкой близостью, – чего вы боитесь больше всего в этом путешествии?

Вопрос застал врасплох.

– Наверное… боюсь ничего не найти. Что поеду в Египет, а там только песок, туристы и сувениры втридорога. Что беспокойство последует за мной туда и обратно.

– Или боитесь найти всё, – мягко предположила она. – Обнаружить, что мир намного страннее и чудеснее, чем вы позволяли себе верить. Это больший ужас, правда? Не то, что магии нет, а то, что она есть, и мы её игнорировали.

Правда её слов резонировала как колокол. Да, это был настоящий страх – что его выстроенный рациональный мир может рухнуть, оставив с чудесами, в которых он не умеет ориентироваться.

– Мне нужно идти, – сказала она наконец, хотя не двигалась. – Но могу кое-что подарить? Для вашего путешествия?

Он кивнул, не доверяя голосу.

Она наклонилась, голос упал до шёпота.

– В Египте обращайте внимание на то, что находит вас, не только на то, что ищете. У пустыни есть способ отражать то, что нам больше всего нужно увидеть. И иногда то, что мы думали потерянным, просто ждёт, когда мы вспомним, как смотреть.

Слова пробежали дрожью по спине, хотя он не понимал почему. Они звучали как пророчество, поэзия, ключ к замку, который он ещё не нашёл.

Когда они готовились расстаться, Джонни почувствовал отчаянное желание продлить момент.

– Увижу ли я вас снова? – спросил он, надежда пронизывала голос.

Она замерла, надевая пальто – струящуюся вещь, двигавшуюся как вода. Улыбка была нежной, но с оттенком, который он не мог определить. Грусть? Предвидение?

– Возможно, в другой жизни или другом месте. Но сегодняшний вечер был наш, правда?

Она протянула руку, коснулась его ладони на столе. Контакт был электрическим, тепло побежало вверх по руке к сердцу. Пальцы прохладные, несмотря на тепло кафе, и странное ощущение благословения, метки для чего-то важного.

– Кто вы? – вырвалось прежде, чем он успел подумать.

– Та, кто узнаёт искателя. Та, кто знает – некоторые путешествия начинаются задолго до первого шага.

Затем она двинулась к двери, каждый шаг уносил дальше, но отпечатывал глубже в памяти. На пороге обернулась.

– Счастливого пути, Джонни Мюллер. Пусть найдёте то, чего не знали, что ищете.

Он не называл фамилию.

Дверь закрылась с мягким звоном, и она растворилась в цюрихской ночи как дым, как сны, как сама судьба. Джонни сидел неподвижно, рука всё ещё тёплая от прикосновения, разум лихорадочно обрабатывал случившееся.