– Итак, дружок, – начал устало старик, – сегодня тебе предстоит пережить нашу предпоследнюю операцию.

Глаза подопытного вдруг засверкали в лучах яркого света.

«Последнюю?..» – впервые за долгое время вспыхнула мысль в его ослабевшем сознании.

– Не смотри на меня так, а то сам знаешь, что будет… – Доктор засунул руку в карман халата.

Парень отвел глаза в ожидании дальнейших слов доктора.

– Хорошо… А теперь к делу. – Он прокашлялся и начал свои стандартные приготовления. – Сегодня мы прооперируем тебя, чтобы завтра сделать это в последний раз. После этого мы тебя отпустим.

Больное сознание Марка не встретило эту информацию с энтузиазмом:

«Меня отпустят?! Этого не может быть! Ведь я же привык жить здесь, мне ведь так… хорошо?.. Нет-нет. Это все неправда. Я ведь хорошо себя вел. Я был послушным, да? Все, что они мне говорили, я выполнял! Почему меня выгоняют?! Почему?..»

– Теперь тебе потребуется выдержать две операции и не пытаться нам помешать, ты меня понял?

Глаза подопытного с определенной долей сознательности взглянули на Доктора.

– Да, дружок, – неприятно отозвался Доктор, словно с непослушной собачкой, – готовься!

«Нет, только не снова! Я не хочу, не хочу, не хочу! За что они меня наказывают?!»

– Ладно, начнем.

Шприц вошел в новую, еще не зажившую ранку на руке. Жидкость быстро потекла по венам, заставляя «Четыреста-пятьдесят-первого» медленно погрузиться в сон, где дожидаются только сплошная боль и холод черной бездны.

Проснулся он от вспыхнувшей головной боли. Конечно, такого рода пробуждение посреди ночи были и до этого, но на сей раз появилась невыносимая агония, словно его мозг кинули жариться на раскаленную сковородку. Единственное, что мог сделать очнувшийся, – попытаться заснуть снова, но когда сон был готов приблизиться, боль становилась невыносимее: зубы сводило, глаза слезились, в ушах звенело.

«Все хорошо, – вдруг подумал он. – Главное – дожить до завтра, и все кончится. Кончится. Кончится…»

Эти мысли только добавили топлива в дикий пожар, разразившийся в его больной голове. Теперь оставалось только лежать и тихо молиться, чтобы время прошло поскорее.

Дальше парень узрел небытие, выпав из мира сознательного. Оно, в принципе, было к лучшему. Ведь скоро все должно было закончиться.

– Сколько нам еще ждать? – спросил человек во тьме, сидя на ржавой трубе. – Шона, ты меня слышишь?

– Конечно, я тебя слышу, – отозвалась девушка, стоявшая поодаль, всматриваясь на улицу за окном. – Если исходить из расписания, то они разблокируют двери где-то в три часа ночи. Нам надо еще чуть-чуть подождать и…

– Ты уверена? – вдруг перебил ее мужчина и бросил на нее странный взгляд. Такой, что Шона даже во тьме смогла разглядеть серые глаза своего напарника.

– В чем, Мирон? – спросила она, подойдя к нему поближе.

– В том, что мы вообще творим. – Мирон вопросительно скривил лицо. – Признайся, ты тоже в последнее время начала замечать странное поведения Эда.

Шона на секунду отвернулась, прогоняя в голове недавние события. Действительно, их лидер с недавних пор стал вести себя необычно, постоянно отдавая странные приказы, касающиеся городских шпионов, которых он посылал в самые разные точки Города, ради сбора какой-то сверхсекретной информации.

– Да, заметила, – сказала она, отвернувшись. – Думаю, он просто готовится к чему-то очень важному. Он знает, что делает, поверь.

– Значит, я не один такой. – Он вздохнул. – Короче, нам стоит вести себя осторожно, особенно учитывая мой волнительный характер… Хотя, что я тебе указываю. Ты ведь и так в курсе.

«Конечно, Мирон, в курсе», – подумала Шона, вспомнив, как долго же она была с ним знакома. На мгновение ей показалось, что как будто бы целую вечность.