В конце декабря два самолета все же добрались до мыса и в январе продолжали поиски. Но лишь 26 января, уже потеряв надежду и вылетев на Аляску, летчики углубились в тундру и заметили в снегах блестящее крыло «Гамильтона». В тот же день из Провидения вылетела и наша двойка «Юнкерсов» со Слепневым и Галышевым. Погибших нашли, но для их эвакуации понадобилась отдельная, санная экспедиция со «Ставрополя».

Бен Эйелсон

В тундре работало до тридцати человек – моряки, пассажиры, чукчи из Уэлена вместе с председателем исполкома, санные партии из Провидения. Жили в палатках и снежных пещерах – пришлось ведь долбить жесткий наст и лед, чтобы достать тела летчиков. 27 февраля их погрузили в самолет, который вылетел в Фэрбэнкс в сопровождении советского самолета с пилотом Слепневым и бортмехаником Фарихом – их пригласил лично губернатор штата. В Фэрбэнксе советским летчикам устраивались торжественные встречи, их ожидали семьи погибших. Отец Эйелсона выразил желание, чтобы на гроб сына, вместе с американским и канадским флагами, был возложен советский. Американский военный караул первый раз в истории салютовал красному знамени советской страны…

Пока американские коллеги вплоть до мая тридцатого года вывозили в Ном капитана Миловзорова, Свенсона и его злополучную пушнину, наши летчики возвращались домой долгим путем через Гавайи, Японию и Владивосток. В этот год мой отец, зачарованный ледовыми подвигами моряков в Арктике, поступил в Херсонскую мореходку, навсегда определив свою судьбу. На карте Чукотки появилось новое памятное место – Коса Двух Пилотов, а в моем архиве спустя сорок лет – написанный сценарий фильма с тем же названием. Но куда с ним пойти? Решение подарил отец: в одну из навигаций он встречался в Певеке с известным кинорежиссером, сыном поэта военных лет Алексеем Симоновым, и знал, через кого в Москве я могу найти его контакт – телефон или адрес. Это был шанс, и в одной из поездок нам удалось встретиться в кабинете заместителя начальника Главсевморпути при союзном Минморфлоте Бронислава Майнагашева, известного ледокольщика из Мурманска, несколько лет руководившего операциями в Западном секторе Арктики. Разговор был короткий – моя история лежала далеко за пределами интересов Симонова, телевизионного режиссера, писателя и переводчика. Когда спустя тридцать лет он, создатель Фонда защиты гласности, был у нас дома во Владивостоке, мой рассказ об этой краткой встрече никак не всколыхнул его память. А написанный сценарий был частично использован в моем историческом романе «Паковый лед», изданном в Москве в восьмидесятые годы.

9 октября 1941 года на заседании Госкомитета обороны товарищ Сталин, перевернув пару листков календаря, поставил задачу: через два дня маршрут авиатрассы должен быть готов. Через неделю на трассу Аляска – Красноярск, разделенную на пять отрезков, вылетела первая группа специалистов. Обновили два аэродрома в Якутске и Красноярске, в других пунктах строили их с нуля. Подготовили пять запасных аэродромов. Американцы предлагали другой маршрут – через Камчатку, Сахалин, Хабаровск, Иркутск, по более обжитым районам с менее суровым климатом, рассчитывая на удобные гостиницы и надежную связь. В советском варианте от Берингова пролива он был прочерчен практически по линейке – через Чукотку, Верхоянский хребет и полюс холода. Нашим пилотам комфорта обеспечивать никто не собирался. В первом пункте маршрута, эскимосском Уэлькале, летчики отдыхали в наспех сколоченных бараках, питались консервами, механиков и мотористов селили в фанерные яранги, обложенные снегом.