Я рывком села. Сердце гулко ударило в грудную клетку. В комнате запахло озоном, гарью.

И крики.

Глухой грохот – рушащиеся здания, треск разлетающихся в щепки деревянных балок, вой металла, словно кто-то сдирал кожу с самого города. Запах пепла, горелой плоти – едкий, обволакивающий, забивающий лёгкие. И этот мерзкий, липкий холодок, пробежавший по коже. Скользкий, гнилой.

Я слишком хорошо его знала.

– Нет… – выдохнула я, рывком садясь на постели.

Пол под ногами заходил волнами, будто город вздрогнул вместе со мной. По стенам прокатились дрожащие тени от пляшущего в камине огня, но я уже смотрела за окно.

На дальнем конце улицы что-то клубилось.

Неестественное. Тёмное. Фиолетовое, как разорванный шёлк, как вспоротое брюхо самой ночи. Оно расширялось, словно вонь, ползущая из раны в реальности.

И из него лезли тени.

Сначала одна.

Потом другая.

Десятки.

Демоны.

Дерьмо-дерьмо-дерьмо!

Я металась по комнате, быстро натягивая сапоги и закидывая в сумку самое нужное. Оружие? На месте. Деньги? Кошель звякнул, отлично. Что еще? Голова работала вразнобой – мысли путались, спутывались, слипались, пока одно не перекрывало другое. Бежать. Выбраться. Живая. Главное – живая.

Демоны.

Я метнулась к двери, вышибая ее плечом, и буквально влетела в соседнюю комнату.

Элеонора.

Она сидела на полу, сгорбившись, держа ладонь у рта – кожа белая как мел, а в глазах паника и боль. Она билась с собственным телом, с сухими спазмами, с чем-то, что поднималось изнутри, но не могло выйти. Не то чтобы момент подходил для того, что осудить ее за алкоголизм или неумение пить, нет; я вообще не знала ее, не понимала кто она такая – мне нужна была ее законно купленная лошади. Я уже было хотела рявкнуть и смыться отсюда, как вдруг оглядела ее с ног до головы..

Судя по всему, желудок уже давно был пуст, и теперь в нем был только её сумасшедший страх. Она словно знала что происходит! Значит блондинка не такая уж бесполезная.

– Вставай! —крикнула я, хватая ее за плечо.

– Они… – голос рванулся, но сорвался, – Они…

Тут где-то сбоку раздался низкий мужской бас:

– Боюсь, что наша подруга пока не в состоянии отвечать.

Я замерла. Медленно повернула голову.

Ворон.

Он сидел на спинке стула, слегка наклонив голову, и смотрел прямо на меня черными, маслянистыми глазами. Он был такой же как и внизу – жирный ворон, но звук который я слышала четко был от него.

– Ты… – начала я, но мир содрогнулся в новом всплеске шума. Не сейчас. Не это.

– Потом, – отрезала я, поднимая Элеонору на ноги. Она покачнулась, но я подхватила ее под локоть. – Держись за меня.

Та судорожно кивнула, но продолжала молчать.

Шаг. Второй. Мы спускались вниз, и с каждым шагом на меня накатывало уже знакомое ощущение – когда все вокруг замедляется, когда звуки становятся вязкими, а воздух – тяжелым. Как будто ты резко спускаешься в закрытую глубокую комнату, где никто не проветривал сотни веков; демоны были не из нашего мира, а посему когда открывали разлом то и их аура проникала прямиком к нам, в мир обычных, земных существ.

Внизу, прямо у входа, тавернщик и его беременная жена сдвигали столы, подпирали ими дверь, торопливо крестились и шептали что-то друг другу.

– Что за хрень вы творите?! – я едва не зарычала.

– Мы… мы закроемся, – тавернщик обернулся, лицо у него было такое же бледное, как у Элеоноры. – Они не войдут. Они не могут войти, если мы…

– Они войдут, – отрезала я. – Они даже не сломают дверь. Они просто дождутся, когда кто-нибудь из вас примет их "Обещание", и тогда…

Я не закончила. Я не хотела видеть в их глазах этот момент осознания.

– Вам нужно бежать. Прямо сейчас. В леса, в горы, неважно. Чем дальше – тем лучше. Забирайте семью и бегите отсюда, бегите как можно быстрее.