– Сколько, говорите, господин Леппик? Двадцать пять килограммов? – Он нахмурился, отложил накладные в сторону. – Да-да, все правильно. Очень качественное мумие, высший сорт. Мы тоже надеемся на долгосрочное сотрудничество. Удачи вам!

Он опустил трубку на рычаг, выдернул вилку чайника из розетки и, так и не заварив чай, вернулся к столу. Снова взял отложенные в сторону накладные и стал их изучать. Затем достал из кармана ключ, открыл железный ящик. Там тоже лежали бумаги. Ветров порылся в них, извлек со дна толстую стопку старых накладных, пролистал и понятливо хмыкнул…

Кабинет Махмуда разительно отличался от того, в котором сидел Ветров. Большой и светлый, с добротной мебелью. На стене перекрещены афганский и советский флаги, под ними на арабском и русском языках надпись «Бахтар». На столе для переговоров с задвинутыми стульями тоже афганские и советские флажки.

Кроме рабочей зоны, в кабинете была зона отдыха – вокруг низкого столика с гнутыми ножками ручной работы стояли мягкие диваны с подушками. На одном из них развалился Махмуд. Он попивал чай из пиалы и неторопливо ел засахаренные орешки из стоящего на столике блюда.

Дверь распахнулась, и в кабинет вошел Ветров со стопкой накладных. Вид у него был очень решительный. Он бросил накладные на столик и опустился на диван напротив Махмуда.

– Это что? – спросил он со значением.

– Тебе лучше знать. Я твоих бумаг не касаюсь, – пожал плечами Махмуд.

– Значит, кто-то другой касается, так, что ли, выходит? По моим накладным, для финнов значится тридцать три килограмма очищенного мумие, а по накладным, которые они получили с товаром, пересекшим границу, – двадцать шесть. Семь килограммов – тю-тю. И куда они делись, Махмуд? Может, объяснишь? Семь килограммов очищенного мумие – это не шутка. И с остальными накладными та же история – где три кило, где два с половиной, где целых девять.

Махмуд резко сел на диване и с размаху поставил пиалу. Остатки чая расплескались по столешнице.

– Ты меня подозреваешь, что ли? Ну сам подумай, зачем мне у самого себя воровать?

– Да нет, ты всегда в прибыли. Хочешь, я тебе расскажу, как она появляется?

– Ну, расскажи-расскажи, – с усмешкой разрешил Махмуд.

– Мумие на опиум похоже. Таможню благополучно прошли, на той стороне накладные подменили, опиум – одному заказчику, мумие – другому. Простая схема. И никто никогда не догадается. Хорошо, мне господин Леппик позвонил, сомнения у него, видишь ли, зародились в количестве товара.

Махмуд неожиданно рассмеялся:

– Я всегда знал: ты хороший разведчик, рано или поздно обо всем догадаешься. Ждал, когда ты меня, наконец, разоблачать придешь.

– Преступление это, Махмуд! Контрабанда наркотиков.

– Преступление? О чем говоришь, Алик? Бизнес! Если покупатель хочет, требует, просит, как я ему могу отказать? Думаешь, восемь новеньких «КамАЗов» на твой дешевый изюм куплено? Или на ковры? А может, на баранину? Разве зарплата у нашего персонала плохая? У тебя, например?

– Хорошая, – мрачно сказал Ветров.

– Вот что, Али, ты для меня брат, скрывать мне от тебя нечего. Одной веревкой мы с тобой связаны.

– Той, на которой вешают, – добавил Ветров.

Махмуд снова рассмеялся:

– Это хорошо, что мы друг друга понимаем. Ты умный человек, Алик. Я тебя уважаю. Хочешь свой процент с этого, как говоришь, «преступного бизнеса» иметь?

Ветров задумался на мгновение, потом кивнул:

– Хочу.

– Вот и молодец, давай чаю выпьем, поговорим.

Махмуд разлил чай по пиалам, протянул одну Ветрову, пододвинул блюдо со сладостями.

– Кушай, – и без предисловий перешел к делу: – Восемь процентов тебя устроит?