Кинозритель Диман бездарно сидел на дереве. Ситуация наполнилась абсурдом и нелепостью ещё более после того, как «деревянному сидельцу» удалось перекинуть ногу, и он попытался спрыгнуть на землю. Это ему почти удалось, но именно почти… в самый последний момент острый сучок ещё более цепко прихватил его, буквально поймав за шкирку. Побратим белого Счастья, как кукла из сказочной труппы Карабаса Барабаса, беспомощно повис в трёх метрах от матушки земли.

– Что, боец, не удалось стать героем? Мало того, что чуть не поломал руку об оконное стекло, теперь вот висишь, как Пьеро, на крючке иль вобла при копчении. Хорошо хоть во сне, и никто не видит этого позорища. Однако висеть в такой позе и во сне не очень солидно. А вот теперь по законам комедийного жанра должна выйти Юля. Начинаю отсчёт: один, два, три…

Дверь в доме открылась… Вышла белая красавица, кошка.

– Привет, моя прелесть.

Прелесть равнодушно посмотрела на беспомощно болтающегося на дереве красавчика человеческой породы и стала изящно умываться.

Поняв, что помощи ждать неоткуда, Дима попытался дотянуться и зацепиться за ближайшую ветку, но та была далековато. Он сделал попытку раскачаться. За спиной раздался интересный звук – «крык». Он качнутся ещё интенсивнее, «крык» стал громче; ещё сильнее, «крык» прибавил в громкости; совсем сильно и амплитудно, «крыка» больше не было, зато пришло ощущение свободного падения. Он часто летал в своих снах, особенно в детских, но не так позорно и бесперспективно. От контакта с землёй его спасло пробуждение.

Дмитрий встал, надел тапочки и прошёл на кухню, хотелось пить. Часы показывали три ночи. Он взялся за ручку холодильника и поморщился от боли. Костяшки правого кулака были припухшими. Пощупал их, ничего серьёзного – ушиб, но весьма болезненный. Подсознание передало сознанию весь сон до мельчайших подробностей.

– Нечего было взбираться на дерево. Разумнее и удобнее в двери входить, а не в окна глазеть. Тогда бы не пришлось висеть в виде карабасовской марионетки на крючке.

– Учту. В следующий раз явлюсь в образе черепашки ниндзя, всех одолею и победю… побежду..,

Попив холодного квасу, «черепашка» лёгла спать. Сны обиделись на неловкого, бестолкового Димана и больше в эту ночь не приходили, а если даже и приходили, то незаметно для недотёпы с «крыком»…

Утром Дмитрий сквозь сон слышал, как Тося неторопливо хозяйничает на кухне. Хорошо было вот так лежать и сквозь дрёму осознавать, что бежать никуда не надо, неотложных дел нет, они отодвинуты на пару недель. Но запах ароматного кофе и бутербродов неумолимо зазывал на кухню. Дима встал и прошёл в ванную. Настроил воду на приятную теплоту и, глядя в зеркало, принялся чистить зубы. Идиллию общения с самим собой, пусть даже и несколько по-утреннему помятым, нарушила уже порядком надоевшая башка чёрного маньяка в шляпе. Судя по отражению в зеркале, он стоял позади и, прищурившись, курил. Смолить в тесной ванной, да ещё с раннего утра, до завтрака! Кощунственно и неприемлемо ни при каких обстоятельствах! Возмущению и негодованию Димы не было предела, и даже не от самого факта мистического вторжения в тесное пространство, а именно от этого смачного, беспардонного курения. Он повернулся, чтобы выразить свое недовольство… В ванной никого не было, но сигаретный дым остался. Радужное димановское настроение помахало ему рукой и скрылось в табачном облаке. Тем не менее, он повернулся к зеркалу и продолжил свой утренний моцион. Курящая голова появилась вновь.

– Не верти харей, как филин, члвк! – произнёс чёрный меченосец сквозь зубы, не вынимая сигареты. – Я не видел более глупых и назойливых особей твоего племени. Куда ни сунься, там ты со своим облезлым животным. Вечно шастаешь, даже по ночам, там, где тебя не ждут, где твоего духу и в помине не должно быть. Лезешь туда, где твоей жалкой душонке не место. Ты вторгся, и вторгся уже не раз, на чужую территорию; на территорию, где такие, как ты, теряют всё: не только свою никчемную жизнь, но и душу. Сдохнешь и сгинешь неминуемо и безвозвратно!