– Я верю тебе, брат, – Изя приобнял друга. – Просто мистика, дьяволиада какая-то…

– Ты ещё не привык к чертям и дьявольским исчезновениям? – горько усмехнулся Дима. – И сон мой не мистика, а явь. Так что давай в этой яви мы сейчас потрапезничаем от души и поедем к тебе. А завтра берём Тосю, Илюшку, и двигаем в «Светлану». Я уже договорился, нас ждут. Пару недель отдохнём от кладбища, чертей и прочих гадов с мечами. Сегодня вечером мы с моим обжорой готовы оценить шедевральные кулинарные способности твоей чудесной женщины.

Тося встретила их милой, светлой улыбкой и горячим кофе со сливками. Бойкий Илюха, забрав в охапку Счастье, которое ему никогда не смело перечить, скрылся в своей комнате. Про дьяволиаду на кладбище никто в этот вечер не вспоминал. Ужин был, как всегда, великолепен. Тосиной любви и внимания хватило на всех. Спать легли достаточно поздно. Диму положили в гостевой комнате, Счастье осталось с Илюшей.

И вновь пришёл к Дмитрию ночью сон.

Был вечер, солнце почти скрылось, оставив по забывчивости после себя красный закат. Дима почему-то сидел на дереве, окно второго этажа было в полуметре от него. Он присмотрелся, Юлина спальня была освещена светом розового ночника. Женщина, обнажённая, стояла у зеркала и расчёсывала свои пшеничные волосы.

Дом неожиданно осветил свет фар откуда-то подъехавшего чёрного автомобиля. Из него вышли трое, опять-таки в чёрных костюмах и шляпах; шляпах, весьма похожих на головной убор чёрного маньяка с мечом. В общем, сплошная чернь. Они неспешно подошли к двери. Один из приехавших достал из кармана связку ключей.

– Эй, мужики, вы куда без стука прётесь? – крикнул сиделец на дереве.

Трое, не отреагировав на окрик, открыли дверь. Диман попытался слезть с дерева, но острый сучок, зацепившись за отворот куртки, не позволил ему это сделать. Пока он, лихорадочно дёргаясь, силился освободиться от окаянного «капкана», чёрная тройка вошла в дом и закрыла за собой дверь. Юля, ничего не подозревая, продолжала расчёсываться. Дима, выгнувшись на ветке, дотянулся до окна и сильно постучал. К его глубочайшему удивлению Юлия не обернулась. Он стал долбить сильнее, но она будто ничего не слышала. Тогда он, размахнувшись, резко ударил кулаком по стеклу. Стекло сказало: «Бом!». Руке стало больно. Не обращая на эту боль внимания, он долбанул со всей дури. Стекло ещё громче сказало: «Бом-м-м!». Рука взвыла от боли. Юля почему-то опять ничего не услышала. Он в бессилии смотрел в окно и ждал, когда нежданные гости войдут в спальню. Они вошли, Юля обернулась, губы её что-то безмолвно произнесли, всё было точно в немом кино. Один из тройки подошёл к ней и, вперив наглый взгляд, стал говорить. Женщина наотмашь ударила его по лицу. Шляпа с головы мужика слетела, он быстро поднял её и судорожно водрузил на место. Тогда она отвернулась и продолжила укладывать волосы. Немое кино продолжалось. Мужчина достал из отворота пиджака букет ярко-красных тюльпанов и положил его возле зеркала. Юлия взяла цветы и швырнула в лицо человеку в костюме. Тюльпаны, словно в замедленной съёмке, разлетелись по комнате брызгами раскалённой лавы. Как она была прекрасна в этот момент. Её груди, её соски, её волосы и глаза, её точёные руки и стройные ноги, возможно, бесстыдные в своей наготе, были не по-земному восхитительны. Юля ещё что-то коротко сказала и указала рукой на дверь, но чёрная тройка никак не отреагировала. Тогда женщина, сняв с шеи гайтан с образом Богоматери, принесённый в том сне Диманом, вытянула его перед собой и шагнула вперёд. Мужчины пригнулись и, пятясь, буквально выскочили из спальни. Через мгновение они уже были в машине. Та, взревев, словно раненый зверь, рванулась с места и исчезла в наступающих сумерках.