– Не понимаю я ничего. Будто весь июль Аня сама по себе была. Так ведь не бывает. Она же матери говорила, что идет к подружкам. На танцы. С кем-то же она общалась?

– И складывается ощущение, что все эти подружки знают с кем. Но говорить нам об этом не хотят. Мекают, словно ягнята.

– Да, так и есть. Тут сидела близкая подруга сейчас у меня. Приходила с матерью. Мать не давала ей толком ничего сказать. Все одно твердила: ничего не знаем, ничего не видели. И еще одна странность есть, пока не могу ее объяснить.

– Какая?

– Ты ведь в воскресенье утром встретил мать погибшей у входа, когда та обратилась в дежурку и оставила заявление?

– Да, но там даже не заявление, а так, данные по девочке.

– Ну да. В частности, описание, в чем была Аня в тот вечер – в юбке с лимонами. Ты мне сам об этом потом сказал.

– И в чем странность?

– Понимаешь, вот эта подружка Наташа, она пришла в юбке с лимонами, точно такой же, как в описании.

– Ну, может, они купили две одинаковые. Как подружки.

– Может. Но пока не уверен. Давай в больнице встретимся, узнаем, как там мать, а дальше уже посмотрим.

– Хорошо. Кстати, хоронить завтра будут.

У ворот дома, где жила Аня, с самого утра собирались люди. Калитка и входная дверь в дом были нараспашку. На крыльце стояла крышка от гроба, а рядом – венки от родных и близких. Все ждали положенного часа, когда будут выносить тело, и обсуждали случившиеся, вспоминали, какая девочка Аня была при жизни.

Вдруг из толпы вышла женщина преклонного возраста и приблизилась к Козыреву.

– Вы ведь следователь, да? Я директор школы, где Аня училась и где ее мама работает учителем.

– Да, здравствуйте. Говорят, Аня хорошо училась и была участницей олимпиад.

– У Ани был большой потенциал. Со своими успехами она бы в жизни многого добилась, если бы не эта трагедия. Такое горе, конечно. Аня участвовала не только в школьных олимпиадах, она еще и победительница областного конкурса, класс фортепьяно. В газете об этом даже писали.

– Слышал я про газету. Видел, точнее. Какие у нее были отношения с одноклассниками? С учителями, я так понимаю, хорошие?

– Учителя Аню любили. С одноклассниками, думаю, тоже все было хорошо, по крайней мере, прецедентов не было. Вы же понимаете, обычно учительской дочери или сыну поблажки делают всякие, но это не про Аню. Она все сама, это честно. Мама ее, Тамара Александровна, очень хороший педагог, да и дети ее очень любят. Коллеги по работе уважают и многие обращаются за помощью – подтянуть их чадо по иностранному языку. Сейчас весь мир учит английский, не удивлюсь, что однажды мы забудем свой родной язык и перестанем быть нацией. На прилавках в магазинах весь шоколад, вся химия – да все уже на чужом языке.

– Возможно, в двадцать первом веке так и будет, как вы говорите, но давайте вернемся к событиям последних дней. Что вы можете сказать про подруг Ани? В частности, про Наташу Попову?

– Обычная девочка. Правда, учится слабо; учителя говорят, ленится много, на уроках ворон считает. Да вы спросите классного руководителя, она тоже сейчас здесь.

– Думаю, не стоит здесь больше привлекать внимания. Вы попросите учителя со мной связаться, а лучше подойти ко мне завтра. У вас же сейчас каникулы?

– Каникулы у детей, а у нас в порядке очереди отпуска, но не переживайте – я попрошу. Так даже лучше, что у вас в кабинете. А то тут и правда не место, да и не время. Вы не знаете, как Тамара Александровна себя чувствует? Мне сказали, ее сегодня домой привезли на «скорой».

– В сопровождении медика. Врач говорит, что-то вроде шока у нее, она все эти дни молчит, даже не плачет.