— Гордая?! — в изумлении воскликнула Королева.

— Именно так. Она не примет фальши и лести, какими бы сладкими они ни были, и как бы ей ни хотелось в них верить, — Анри с улыбкой прищурился, вспоминая взъерошенную, сердитую Белоснежку, запрещающую ему говорить комплименты. — Железная выдержка! Это прекрасные качества.

— Но как же красота, Анри?! — воскликнула потрясенная Королева.

Анри пожал плечами.

— Я нахожу ее достаточно привлекательной, — весело ответил он. — Вкусовщина, знаете ли. А вообще… Кому, как не вам, знать, что любят не за красоту?

Тут он многозначительно покосился на Короля, откланялся и отошел, оставив королевскую пару наедине.

— Ну, чего ты? — ласково проворковал Король, придвигая совершенно расклеившейся Королеве вазочку с вареньем.

— Я всегда думала, — хлюпала носом Королева, неконтролируемо поедая сладость ложку за ложкой, — что для девушки красота, стройность — это главное! Что без них и хорошей диеты ничего не добиться! Что!..

— Глупенькая, — ласково произнес Король, погладив Королеву по плечику. — Ах, какая же ты глупенькая девочка! Анри-то прав. Любят не за красоту.

— Но я же… — хлюпала носом Королева, глядя на Короля покрасневшими от слез глазами. — Я думала, что нужно быть красивее и лучше всех, чтобы понравиться тебе… я все делала для этого… всю жизнь!

— Ты такой и была, — дрогнувшим от нежности голосом произнес Король, — ты была такой бойкой, такой яркой, шумной — как праздник. И очень надежной, да. И любящей.

— Да? — прошептала изумленная Королева.

— Ну, конечно. Помнишь этого, Пауля Рыжебородого? В него были влюблены все окрестные принцессы и даже королевы! А ты отшила его, как мальчишку.

— Но ведь у меня был ты, — с удивлением произнесла Королева. Она не понимала, как можно было б поступить иначе. — И маленькая Белоснежка на руках. Как же…

— Вот об этом я и говорю, — поддакнул Король, наливая Королеве еще кофе из блестящего кофейника. — Вот это в тебе было с самого начала, и это было самым главным. Это было то, что мне нужно. И Анри увидел в Белоснежке то, что нужно ему. Знаешь, — доверительно произнес Король, — если ты останешься такой, какая ты внутри, в душе, я не буду против и пары складочек на твоей талии.

— Пожалуй, — хлюпала носом Королева, доедая варенье, — надо пересмотреть эти глупые стандарты красоты и перестать есть брокколи… ну, хотя бы по воскресеньям, да? Где там гном с его поленом?..

***

— Ненавижу, ненавижу, ненавижу!

Мирабелла, конечно, отмыла едкий резиновый запах с лица, привела снова в порядок волосы, накрутив их крутыми пружинками, переодела испачканное в зелени платье. Но лицо… бедное ее лицо!

Оно выглядело так, будто его поцеловал верблюд.

Все.

— Так, спокойнее, спокойнее, — бормотала Мирабелла, смачивая с миске со свежими сливками маску, чтобы наложить ее на покрасневшие веки и покрытые кровоподтеками щеки. — От гнева портится цвет лица… Хотя он итак испорчен дальше некуда!

Ее голос снова сорвался на истеричный крик, и девушка едва сумела с собой совладать, чтобы не пронестись по комнате и не разгромить все, что попадется под руку.

Но Мирабелла перевела дух, расправили на плечах блестящие локоны, оправила розовый нежный шелковый халатик и отряхнула пушистые помпоны на тапочках. Белоснежными ручками она аккуратно наложила на пострадавшее личико маску и опустилась в креслице, приняв изысканную позу.

У Мирабеллы на стене, в дымчатой стеклянной раме, висело точно такое же Зеркало, какое было у Королевы. Дело в том, что ее отец был владельцем Волшебного Стеклодувного Завода, и именно его мастера диктовали всем стандарты красоты.