Белоснежка. Мои булочки тебе не достанутся! Константин Фрес

1. Глава 1. «Я на свете всех милее, всех румяней и белее…»

Раннее прекрасное утро; только птички чирикают на веточках садовых деревьев, окружающих прекрасный, живописный и очень уютный замок.

Как вдруг…

— А-а-а-а-а!

Нет, не так.

—В-А-А-А-А-А-А!!! — громче охотничьего рога, предназначенного подзывать оленей, трубно взвыло нечто где-то в самом чреве дворца.

Да так, что с содрогнувшихся веток посыпались листья, птицы попадали в обморок в траву, беленые стены затряслись, над крышами взвились голуби, да флажки на шпилях башен затрепетали испуганно и тревожно.

—Ма-а-а-ам! — выло в недрах замка неведомое чудовище, как Минотавр в лабиринте. — Снова ПРЫЩ!!! Пры-ы-ы-ыщ, ы-ы-ы-ы… И это за неделю до бала! До бала, до бала, до бала!

Старая дубовая лестница затрещала под молодыми упругими пятками, дробно топочущими по ступеням. С винтовой лестницы, три раза опоясывающей стройную высокую башенку, в общий коридор замка, в розовой пижаме с радужными пони, выкатилась довольно внушительных размеров… скажем так, принцесса.

Она была юна, румяна, белолика, с задорно вздернутым курносым носиком и с прелестными голубыми наивными глазками, черноволоса и… на этом ее достоинства заканчивались. Потому как принцесса, в золотой короне на смоляных прекрасных волосах, была ужасно, ужасно, УЖАСНО толстой для среднестатистической принцессы. Да еще и с огромным вулканирующим прыщом прямо посреди лба.

Раскрасневшаяся от недолгой утренней пробежки, принцесса остановилась, отдышалась, почесала зловредный прыщ, раскрыла некрасиво красный, как вишенка, ротик и снова взвыла, словно отплывающий пароход:

—Ма-а-а-ам!

В тронном зале, не выходя из нирваны и позы лотоса, тяжело вздохнула Королева.

В отличие от принцессы, Королева была не по годам стройна, моложава и хороша собой. Она любила спорт и черный цвет, делающий ее визуально стройнее и выше.

В ее опочивальне на стене был прикреплен плакат с заморской звездой Одри в жемчугах и с сигаретой в длинном изящном мундштуке. Одри была эталоном и идеалом. Королева стремилась быть такой, как Одри.

— Ма-а-ам! — требовательно гудела принцесса.

— Прыщеличка, что произошло?

— И ты туда же, мам!..

— Ох. Извини, дорогая, вырвалось. Конечно, Бэлла. Моя прелестная Бэлла. Так что произошло?

Королева еще раз грустно вздохнула, понимая, что из нирваны все же придется выйти, и с хрустом разогнула колени, растопыренные изящными лепестками лотоса. На Королеве было надето черное обтягивающее трико и поверх него — розовые пушистые гетры.

— Что на этот раз, дитя мое? — грустно сказала она, нехотя приоткрыв один глаз.

Принцесса, заливаясь слезами, стояла у подножия трона, на котором Королева ёжилась (занималась йогой), и громко орала.

— Как идти на ба-а-ал, — принцесса чесала лоб, прыщ вспухал все сильнее и краснел, как гневающийся Везувий. — На бал, набал, набал!..

— Не выражайся! — строго одернула принцессу Королева. — Что за неприличные слова для юной девицы?!

— Ну, почему-у-у, — голосом голодной коровы выла принцесса, задрав к потолку залитое слезами лицо.

Королева еще раз тяжело вздохнула, спуская ноги с трона на пол и нащупывая маленькую спортивную бархатную туфельку.

Из-за спины она достала свернутую в рулон грамоту, напечатанную на дрянной, тонкой и серой бумаге, и водрузила на нос изящные очки в позолоченной оправе.

При виде этой грамоты, разворачивающейся в руках Королевы с предательским шелестом, воющая принцесса вдруг смолкла.

Слезы ее мигом высохли, а сама она зачем-то принялась колупать пол пухлой ножкой, обутой в розовую тапочку с кроличьими ушками.

Грамота, полностью развернувшись, упала на пол и подкатилась светлой дорожкой прямо к ногам принцессы.

Королева кашлянула, прочищая горло, и пробежала первые строчки взглядом.

— Пончики с шоколадной глазурью, — дребезжащим от сдерживаемого гнева голосом прочитала Королева, поверх очков глянув на примолкшую принцессу. — Шесть штук.

— Я очень волновалась, — пробормотала принцесса. — Мне не спалось! Вот и подумала, что немного сладкого с теплым молоком мне поможет расслабиться…

— Суши, — уничтожающим тоном прочитала Королева. — С соевым соусом, имбирем и… сметаной?!

— От суши не полнеют! — дерзко выкрикнула принцесса.

— Пицца, — стервозно, будто выкладывая на стол козырного туза или даже Джокера, добила Королева принцессу. — С охотничьими колбасками, маринованными огурчиками, с грибами, ананасами, с ветчиной, помидорами и с сыром!

— Ну, разыгрался аппетит, — промямлила принцесса, явно готовая сдаться.

— И сверх того три порции мороженого, три литра газировки и шоколад в ассортименте! — гневно выкрикнула Королева, гневно швырнув бумагу на пол. — Этот счет пришел мне рано утром! Ты всю ночь ела сладости в больших количествах, а теперь спрашиваешь, почему у тебя снова вскочил прыщ?! Ваша матушка, юная леди, умерла от сахарного диабета, оставив вас, вот такую крошку, сиротой! Вы хотите повторить ее судьбу?!

На хорошеньких голубых глазках принцессы блеснули предательские слезы.

— Я очень некрасивая, — горестно прошептала она, усевшись и звонко шлепнувшись увесистым круглым задом об пол. — Я просто уродище! И с каждым днем все страшнее и страшнее. Как это можно терпеть?! А в шоколаде есть вещества, которые вызывают счастье. Имею я право побыть хоть немного счастливой?!

Она выкрикнула последние слова и разрыдалась в голос.

И сердце Королевы не выдержало.

— Ну, ну, — заворковала она, спеша к принцессе с тем, чтобы ее поднять, приласкать и отереть ее горькие слезы. — Конечно, имеешь! И, разумеется, ты никакая не уродина, что за вздор?! Кто тебе внушил эти мысли?! У тебя чудесные, волшебные шелковые волосы, ни у кого нет красивее… Даже у Рапунцель!

— Если б я обросла ими полностью, как собака, — мрачно прогудела принцесса, — было бы намного лучше. Я читала, есть такие люди… эти…

— Йети, — машинально поправила Королева.

— Вот! Ими все ученые интересуются, — горько вздохнула принцесса. — А ты видела эту их женщину?! Это же беременный мамонт! А все говорят, что она красивая!

Королева снова горестно вздохнула.

— Милая, — произнесла она нежным голосом, сухой тонкой рукой коснувшись пышной румяной щеки названной дочери. — Ах, милая! Ты никакая не уродина, ты просто неуверенная в себе. Просто поверь в свою прелесть, и твоя красота откроется сама собой и будет заметна всем!

— Как ларчик, — так же грустно вздохнув, как и Королева, слово в слово за нею произнесла принцесса. — Я слышала это сотни раз, но почему-то ничего не меняется. Кто на мне женится, если я такая-а-а-а!.. Все, решено! Замуж я не пойду, так и знайте! Зачем мне связываться с принцами? Они наверняка все надо мной смеяться будут!

— Так, — строго произнесла Королева. — Это что за разговоры?! Как это не пойдешь? А для кого мы с вашим батюшкой пригласили десяток отменных, очень молодых и очень привлекательных принцев?! Любой из них хорош. Но полюбит тебя, конечно, самый умный. Тот, кто оценит по достоинству тебя и твои лучшие качества!

— Не бу-у-уду, — пробубнила упрямая Белоснежка, которая только что твердо решила для себя, что брак это зло. Но Королева ее уже не слушала.

— А ты сегодня уже занималась аутотренингом? По глазам вижу, что нет! А ну, живо, садись!

Принцесса нехотя повиновалась.

Она взобралась на кресло, стоящее рядом с тронами королевской четы, и выпрямила спину под строгим взглядом Королевы.

— Готова?

— Да.

— Тогда поехали! «Я на свете всех милее… всех румяней и белее… я жутко нравлюсь мужчинам… они просто без ума от меня…»

Бормоча автоматически эти слова, принцесса думала о своем, и нет-нет, да вздыхала украдкой. С ее матушкой (мачехой) эта система работала, но на несчастной Бэлле, Белоснежке, а для домашних Прыщеличке, аутотренинг давал сбой.

Королева после этих волшебных слов порхала, ее глаза лучились счастьем и любовью. А Белоснежка все равно ползала, словно разжиревшая улитка…

2. Глава 2. Девичий дневник

«Дорогой дневник! Вот мне и наступило восемнадцать! А это значит, что в честь моего совершеннолетия будет устроен бал! Будут приглашены все: и феи, и принцессы из близлежащих королевств, и, конечно, принцы!»

Белоснежка, растянувшись на полу на животе, вывела крупным округлым почерком эту фразу, взвизгнула от восторга, предвкушая веселье, и как следует помусолила карандаш, чтобы пририсовать принцу на странице своего дневника ноги подлиннее. Да, ее принц должен быть именно таким — очень высоким и очень сильным.

Белоснежка могла сколько угодно упрямиться и говорить «не буду!» Королеве, но тайком ото всех она так же, как и все девушки, вздыхала, мечтая о бале, на котором она будет блистать, и о любви, которую ей подарит прекрасный принц.

«Разумеется, я выберу себе самого красивого принца! Я ведь принцесса, а не Золушка какая. Кстати, Золушка тоже будет. Все говорят, что у нее самый красивый принц, но я-то знаю, я-то верю…»

Во что верила Белоснежка, она дописать не успела. Под окном ее раздался веселый смех, крики, как будто кто-то за кого-то азартно болел, и Белоснежка захлопнула свой дневник.

Чтобы глянуть, что там происходит, ей пришлось на цыпочках прокрасться к окошку и чуть отодвинуть штору. Она хотела остаться незамеченной — особенно после того, как придворный лекарь выдавил ненавистный прыщ на ее лбу и щедро намазал его йодом. А потому действовать необходимо было очень осторожно!