— Кусок пирога с телятиной?!

— Сгорел! — радостно ответил Повар, и по его щелчку поварята продемонстрировали оторопевшей Белоснежке сухую, горелую до угольной черноты огромную корку.

— Кастрюля манной каши?

— Вся взялась комками, молоко скисло, — в притворном отчаянии ответил Повар, картинно заламывая руки.

— Кусок свинины?!

— Слишком жирный, — доверительно прошептал Повар, и на глаза его навернулись слезы. — Представляете?! Одно сало, а шкура толстая, не жуется, ну, что твоя подошва. И вся поросла жесткой черной щетиной! Колючей, как малярная кисть для покраски заборов!

Поварята продемонстрировали потрясенной Белоснежке шмат жирного рыхлого сала на неприглядной, толстой, плохо опаленной шкуре.

— Эта свинья словно померла от старости в кресле-качалке, — пробормотала потрясенная Белоснежка. — А это ее жирный, волосатый, расплющенный от многолетнего сидения зад… Ну, а торт-то есть?

— Засохшие объедки, — уныло развел руками Повар. — Заплесневелые куски.

Блестящий план Белоснежки катился в пропасть. Накормить соперниц до икоты было просто нечем!

Она затравленно оглядывала кухню, но ничего съедобного и готового не было, совершенно и однозначно.

Куда ни кинь взгляд, всюду повара возились с чем-то сырым, неприглядным, в чешуе и кишках.

Глядя на лицо потрясенной Белоснежки, Повар довольно потер ручки — и тут же принял самый невинный и самый скорбный вид, на который только был способен.

А его поварята между тем все испорченные продукты складывали в огромный медный котел. Туда же отправились и скисшее молоко, и рыбьи потроха, и чешуя…

— А это зачем? — поинтересовалась Белоснежка, указав на этот отвратительный котел пальцем.

— А, это, — обрадованный тем, что ему удалось так легко отделаться от Белоснежки, беспечно произнес Повар. — Так свиньям, Ваше Высочество. Они все слопают. Яблочка хочешь?

— Свиньям? — переспросила Белоснежка. И на ее лице написалось совершенно дьявольское выражение. — Нет, благодарствую. Ешь сам свои яблочки… А знаешь что. Давай, я отнесу это все в свинарник.

Тут у Повара от шока вытянулось лицо, усы повисли, как старые елочные лапы.

В голове его пронеслись страшные картины о том, как принцесса Белоснежка, угнетенная голодом, впадает в безумство и пожирает огромной ложкой остатки сгоревшего пирога, плавающего черными островками в густой простокваше.

Он дрогнул и готов был даже выдать Белоснежке, куда повара припрятали свежеиспеченный яблочный пирог с корицей. Но тут беспечный поваренок подошел и вывалил в котел целый каскад серебристых рыбьих голов, и Белоснежка позеленела, прикрыв рот ладошкой.

— Как они это едят! — пробормотала она.

Нет, она точно не собиралась съесть это.

— С удовольствием, Ваше Высочество! — приободрившись и подкрутив свои увядшие елочные лапы, ответил Повар. — Это ж свиньи.

— Годится, — деловито сказала Белоснежка. — Давай все что есть. Я отнесу.

— Но, Ваше Высочество… — попытался возразить Повар.

— Труд облагораживает! — уперлась Белоснежка. — Давай. А то пожалуюсь маме!

Повар пожал плечами.

У него не было инструкций по поводу помоев, и он лишь кратко кивнул поварятам, чтоб те шустрее тащили все отходы в котел.

Пока он немного отвлекся, командуя своими подчиненными, Белоснежка прокралась к заветному шкафчику и с ловкостью белки вскарабкалась на стул.

Без труда она вскрыла замок и отыскала заветную банку; та пахла так вкусно, что Белоснежка с трудом удержалась от того, чтоб ее облизать, как огромный леденец.

«Ой, ой, — думала она, сооружая из платка некое подобие защитной маски, чтоб избавиться от желания немного отпить из котла, когда в него будет добавлен особый ингредиент. — Что будет…»