– Она не моя бывшая, – я резко опустил стакан на стол. Лёд звонко стукнул о хрусталь.

Он закатил глаза.

– Ещё и из вуза отчислилась, – продолжил я, игнорируя его реакцию. – Будто хочет замести следы, но делает всё наоборот. Я ничего не понимаю.

– Какой смысл понимать? – Давид махнул рукой. – Убрать бы её по-тихому и дело с концом. Есть дела поважнее.

– После всей шумихи ничего «по-тихому» не выйдет.

– Как знаешь, – он отмахнулся, затем вдруг оживился. – Ты не забыл, куда мы идём сегодня вечером?

Я вздохнул.

– Дела в «Stardust». Помню. Ищем поводы для его закрытия.

– Не для закрытия, – поправил он, – а для запугивания. А то работнички там совсем расслабились.

– Давай просто всех разгоним. Можно даже не идти – кину SMS.

– Э-эй! – Давид схватил ручку с моего стола и швырнул в меня. Я успел уклониться. – Это мой любимый клуб. Мы не будем его закрывать.

Я поднял бровь.

– Окей. Тогда что ты от меня хочешь?

Он встал, поправил манжеты.

– Хочу, чтобы ты пошёл со мной и расслабился.

– Это обязательно?

– Да, – брат уже шёл к выходу, но обернулся на пороге. – Жизненно необходимо. Оставил твой костюм в гостиной. И не забудь маску.

Дверь захлопнулась. Я вздохнул и потянулся за бокалом – глоток виски обжёг горло.

Вечер только начинался.

Громкие басы крошили мозг еще до того, как мы переступили порог. Звук бил в виски, пульсировал в крови, словно навязчивая мысль, от которой не скрыться. Я ненавидел этот шум. Ненавидел этот клуб. Ненавидел каждую деталь этого вечера.

Охранник на входе лениво взглянул на пропуски – чужие, разумеется. Брату вдруг взбрело в голову остаться незамеченными, будто кто-то в этом городе не знал, кто мы. Но Давид любил игры, даже самые бессмысленные.

– Проходите, господа, – буркнул охранник, даже не всмотревшись.

Я усмехнулся. Как просто.

Внутри клуб был еще хуже, чем я ожидал. Воздух густой, пропитанный потом, алкоголем и чем-то сладковато-приторным – то ли духами, то ли наркотическим дымом. Люстры из хрусталя бросали блики на танцпол, где тела сливались в единую массу, подергивающуюся в такт музыке.

Фальшь.

Всё здесь было пропитано ею. Девушки в клетках, изображающие экстаз, хотя в их глазах читалась только усталость. Женщины, пришедшие с одними кавалерами, но ищущие взглядом тех, кто богаче, влиятельнее. Мужчины, жадно скользящие глазами по каждому оголённому участку кожи, хотя сами едва ли способны на что-то без горсти таблеток.

И все это – с улыбками. Широкими, обворожительными, готовыми в любой момент превратиться в услужливый шёпот: «Чего изволите, господин?»

– Мерзость, – пробормотал я себе под нос.

Давид уже пробирался вглубь зала, к группе знакомых лиц. Их смех резал слух – громкий, натянутый.

– Ну что, брат, развеселился? – он крикнул мне через шум, поднимая бокал.

Я подошёл ближе, намеренно медленно.

– Будет тут что-то интереснее пустой болтовни, голых задниц и порошка?

Давид усмехнулся, пригубил вино.

– Скоро начнётся игра в VIP-зале.

Я посмотрел на него, потом на эту толпу, на эти маски, скрывающие только лица, но не суть.

– Так сворачивай этот парад лицемерия и пойдём.

Чёрный бархат, приглушённый свет, массивный стол, за которым уже собрались игроки. Здесь не было криков, не было бессмысленного трепа. Только шёпот ставок, лёгкий звон бокалов и скольжение карт между пальцами.

Но самое интересное – ставки.

Здесь не играли на деньги. У каждого за этим столом их и так было больше, чем можно потратить за десять жизней. Здесь играли на желания. И проигравший не мог отказаться.

Кто-то ставил на унижение: «Целуй мои ботинки», «Выпей эту гадость», «Отдай мне свою жену на ночь». Кто-то – на бизнес: «Подпиши контракт», «Продай акции», «Откажись от наследства».