– Нет, изжога прошла, но я заглянул в Интернет, а там написано, что если это лекарство принимать постоянно, то в желудок проникнут всякие микробы. Как быть? Жить с изжогой? Или…

Ниночка прыснула в кулачок и покраснела, так как доктор на нее в этот момент бросил строгий взгляд, в котором читалось следующее: «Серьезней, прошу тебя, иначе я тоже начну ржать, и что у нас тогда получится за прием?!». Вслух же Илья продолжил без намека на улыбку:

– Желудочная соляная кислота предназначена еще и для того, чтобы обеззараживать нашу пищу. Поэтому, если мы снижаем кислотность, то частично и снижаем защитный барьер…

– Тогда зачем же вы мне выписали это лекарство? Я не хочу, чтобы микробы ползли мне в брюхо, как тараканы в кухонный стол…

– Затем выписал, что вы жаловались на изжогу, – непринужденно пожал плечами Илья, изо всех сил пытаясь не рассмеяться. – Лекарства, которое бы приносило только пользу и совсем не вызывало никаких последствий, в природе не существует. Чрезмерно ими увлекаться нельзя ни в коем случае. Лучше соблюдать диету, высыпаться, не нервничать… Небось, предпочитаете аджику, перец, соусы всякие… Что же касается лекарства…

Закончить мысль ему не дали. В коридоре послышался шум, крики, детский плач. Дверь без стука отворилась, в проеме показалось старческое лицо с округлившимися глазами:

– Доктор, тут… парнишке плохо, упал, в судорогах весь.

Через несколько секунд доктор с медсестрой были в коридоре: Илья держал за подбородок выгибающегося на полу усатого паренька, закатившего глаза и хрипевшего, а Ниночка набирала в одноразовый шприц лекарство. Вокруг стоял невыносимый гвалт, каждый советовал, указывал пальцем, лучше врача зная, что делать. Самое сильное впечатление на пациентов оказала пена, обильно текущая из уголков рта того, кто находился без сознания.

Медики работали слаженно, это был далеко не первый эпилептический припадок в их практике. Но в этот раз что-то не укладывалось в стереотип – доктор чувствовал, буквально ощущал затылком, но не мог понять, что именно его настораживало.

Кто-то приволок каталку. Когда инъекция транквилизатора подействовала, тело обмякло и больной уснул, общими усилиями его удалось транспортировать в отделение неврологии. Пока Стерхов заполнял необходимые бумаги, Ниночка несколько раз пыталась с ним заговорить, но в последний момент отворачивалась, кусая губы и грызя ногти.

– Ты не заметила ничего странного? – Стерхов взглянул на нее в упор. – Того, что бы не укладывалось в стереотип.

– Нет… Хотя… Кажется, нет, – покраснев, медсестра отвела взгляд.

Когда шли обратно в поликлинику по коридору, Илья принялся чесать в затылке, пытаясь вспомнить подробности только что произошедшего:

– У меня такое чувство, словно во время припадка под шумок что-то случилось такое, чего мы с тобой не заметили. И это что-то – очень важное. Возможно, какая-то пакость. Что-то попалось на глаза… Или кто-то, но тотчас вылетело, так как не до того было.

– Вы имеете в виду, что-то противозаконное?

– Не исключаю такой возможности.

– Может быть, – медсестра вышагивала рядом, стараясь не смотреть на доктора. – Илья Николаич, я не знаю, только… У меня такого чувства нет. Показалось вам, наверное.

– Кстати, выясни фамилию у парня, ведь он наверняка сидел к кому-то на прием, амбулаторную карту отложил…

– Конечно, отложил… Но как в себя придет, – развела руками медсестра. – Сам назовет. К чему такая экстренность, Илья Николаич?

– А мне сейчас хочется узнать, давай, Нинок, одна нога здесь, другая там.

С явным недовольством на лице медсестра направилась в регистратуру.