Стало понятно, что этому нужно учиться, и как можно скорее.

С преподавателями боевых искусств никаких проблем не было – в КНР это огромная индустрия, школ у-шу разного уровня полным-полно в каждом городе. Огневский посещал их исправно, скоро тренировки стали неотъемлемой частью его жизни. Но на этих уроках почти никогда не шло дальше поверхностного уровня, банального умения правильно махать руками и ногами. Добраться до более эзотерических предметов куда сложнее.

Обычно китайские мастера охотно учили иностранцев, без особых вопросов и за немалую плату. Но оказалось, что есть уровень, который не покупается. Тут нужно понравиться учителю, заслужить доверие, да еще и соответствовать неким тонким критериям. С этим возникли большие проблемы.

Андрею удалось раздобыть контакты нескольких учителей эзотерических, глубинных шу – но ни один не захотел с ним даже встретиться… Пришлось пробавляться обычными занятиями у менее утонченных тренеров, за фиксированную плату и без лишней философии, а постичь что-то тайное и редкое Андрей уже не надеялся.

Так продолжалось больше года, пока однажды, абсолютно случайно, буквально в харчевне, он не встретил Ван Чакчхёя – худого, очень высокого, по китайским меркам, старика. Тот не сразу, но признался, что преподает особую древнюю науку – датун-шу, «Искусство Большой Боли». Огневский стал расспрашивать – и обалдел.

Эта поразительная дисциплина состояла в том, чтобы терпеть физические страдания во всех проявлениях, чтобы в итоге начать управлять болью, и, если надо, отключать ее, двигаясь таким образом почти к неуязвимости.

Андрей стал набиваться в ученики, хоть и без особой надежды. Старый Ван просто попросил поведать о своей жизни. Послушал – уж у Огневского было что рассказать. И выдал вердикт: «Ты достаточно хорошо знаком с Болью. Ты принят в обучение».

Начались занятия, и наука оказалась та еще… Слова «Большая Боль» тут были не для красоты. Огневского лупили руками, ногами и орудиями разной степени тяжести. Первые полгода он ходил весь в синяках, а местами и забинтованный. Хорошо хоть, в офис надо носить костюм, под ним большинство повреждений не видно, иначе б давно начальство забеспокоилось. Пару раз все же приходилось брать в «Хунлуне» отгулы, когда видок был совсем никуда.

Но со временем наука показала свою эффективность, тело и дух окрепли. Удары, от которых неподготовленный человек отправился бы в обморок, Огневский теперь умел выдерживать на ногах. Главное было дышать особым образом, напрягать и расслаблять нужные мышцы, мысленно направляя ци, жизненную энергию, в пораженное место.

Но все же частенько, на следующий день после тренировки, когда Большая Боль царила сразу во многих местах избитого тела, Огневский сердито думал: «Наверно, я в душе просто мазохист. Вписался в какой-то китайский БДСМ…»

И вот полгода назад, под конец душного гонконгского лета, Андрей явился к Учителю Боли на очередное занятие. Ван жил в здоровенной угрюмой высотке, но условия имел неплохие. Квартирка хоть и небольшая, зато на последнем этаже, и есть свой кусок крыши с чумовым видом на город. Там старик обычно и тренировал учеников.

Церемонно, как положено, поздоровавшись по-кантонски, Огневский спросил:

– Что проходим сегодня?

Даже спустя два года занятий эта тема каждый раз волновала: по какому месту сегодня будут лупить? У Вана, кажется, никогда не оскудевала жестокая фантазия, места и способы битья менялись регулярно.

– Сегодня будет спарринг, – неожиданно заявил дед. – Я ведь завтра уезжаю в Сингапур, на целых три недели. Помнишь, я говорил? Нам обоим неплохо размяться перед перерывом.