– При всем уважении, я не одобряю вашу критику китайского государства, – серьезно заявил Лан, хотя физиономию все еще имел румяную и довольную. – Даже не хочу это слушать. Пойду… освежусь.

Дэвид проводил его с улыбкой.

– Вы, я смотрю, не уходите? – спросил он Огневского.

– Нет, – ответил тот. – Я, если честно, за свои двадцать семь лет совсем не разобрался в политике. Но мне нравятся экстравагантные идеи, их интересно слушать.

– Наши взгляды на самом деле очень последовательны и логичны, – ответил Дэвид. – Просто излагать их подробно – нужно несколько часов. Приходится упрощать, чтобы зацепить внимание.

– Вам это удалось, – сказал Огневский. – Хотя я и сомневаюсь, что все беды мира – от республик…

– А вот вы сравните, – не смутился Купер. – Девятнадцатое столетие. Какое было великолепное время! Золотой век для русской культуры, разве не так вы его называете? Для британской, впрочем, тоже. Ваш Пушкин и наш Байрон, ваш Достоевский и наш Диккенс… Время благородных принципов, духовных исканий, чести, высокой морали. А все почему? Потому что на пике своего могущества были мировые империи, прежде всего Британская и Российская. А теперь сравните с двадцатым веком… Всеобщая развязность, кризис искусства, сплошные страшные кровопролития. И кто был у власти все это столетие? Правильно, республики. Американская, Советская, Китайская…

– Ну, в XIX веке тоже хватало кровопролитий… – вспомнил Огневский недавние лекции по истории. – Один Наполеон чего стоит.

– Да, конечно, такова человеческая природа, люди все время воюют. Но в XIX веке гремели славные сражения, шедшие по правилам чести, и довольно гуманные по нынешним меркам. Не грызня на уничтожение вроде Второй мировой. По сравнению с ней наполеоновские войны как поединок двух благородных господ. И как славно наши империи разбили этого выскочку, республиканца-узурпатора Бонапарта! Британцы – на море, русские – на суше!

Он поднял пивной бокал и чокнулся с Андреем.

Несмотря на некоторую театральность, Огневский впечатлился – было видно, что англичанин действительно верит в то, что проповедует. Да и теория не лишена убедительности.

– Звучит красиво, – согласился Андрей. – Но что вы можете сделать в современном мире? Вы правда думаете, что получится всюду восстановить монархию? Совершить сотню реставраций по самым разным странам?

– Сотня тут не нужна. Я убежден, что достаточно вернуть власть законных монархов в трех ведущих государствах Евразии. В Британии, – включая Индию, конечно, – России и Китае.

– В Британии? У вас вроде и так власть королевского дома?

– Жалкая фикция, – бросил Купер сердито. – Сейчас Ее Британское Величество Королева находится на унизительном, декоративном положении. В реальности всем правят плутократы из парламента и откровенные подонки вроде недавнего Тони Блэра. Нам реставрация нужна не меньше, чем Китаю или России. Пожалуй, даже больше.

Огневский не нашелся, что ответить.

– Если возрождение произойдет в трех главных державах Старого Света, – продолжил Дэвид, – вместе они смогут подавить агрессивных антимонархистов из США. А после этого уже дело техники – восстановить власть Испанского и Португальского дворов в Латинской Америке, и вуаля – бо́льшая часть земного шара снова под благой властью коронованных особ.

– Это настолько дико, что по-своему красиво, – признал Огневский.

Дэвид добродушно рассмеялся. Его чуб качнулся в паре сантиметров от белой пены, покрывавшей новый бокал пива, принесенный официантом, – пил аристократ быстро и с удовольствием.

– Карточка у вас есть, – сказал он. – Захотите еще обсудить – звоните. Я верю, что вам будет не безразлично… как это по-русски?