Они без умолку галдят, столпившись у стойки, но заказывают исключительно пиво. Можно подумать, тут мюнхенская пивная.

Внезапно толпа перед стойкой дрогнула, офицеры расступаются, пропуская человека с гордым и независимым видом и решительной поступью.

– Добрый вечер, месье Мейер, – произносит вошедший. Акцент у офицера так же безупречен, как и нашивки на его мундире. – Как я рад видеть вас снова.

Откуда же он меня знает, этот расфуфыренный фриц?

– Добрый вечер, господин полковник…

Офицер добродушно улыбается.

– Вы не припоминаете меня, не так ли?

– Видите ли…

Что ж это за птица, черт возьми?..

– Ганс Шпайдель. Несколько лет назад – военный атташе посольства Германии в Париже. Я периодически заходил сюда под вечер…

– Герр Шпайдель! Прошу прощения, какой конфуз.

– Пустяки! Это все из-за мундира.

– Что мне вам предложить? Нет, постойте, я знаю! «Голден клипер».

Полковник Шпайдель расплывается в широкой улыбке.

– Бармен Франк Мейер знает любимый напиток каждого дипломата в Париже! Ваша репутация вполне заслужена. Мне нигде не доводилось пробовать клипер вкуснее, чем здесь.

– Жорж, принесешь мне ром Бакарди и персиковый крем-ликер?

Теперь он вспоминает все. Шпайдель – само очарование, любезный, интеллигентный человек. Волосы у лба поредели, теперь он носит очки, но это он, Шпайдель, собственной персоной.

– Тут ничего не изменилось, господин Мейер, – отмечает полковник, обводя взглядом помещение. – У вас по-прежнему чувствуешь себя, как дома.

Кто бы мог тогда представить, что пройдет четыре года и дипломат явится сюда в гороховом мундире?

К изумлению Франка, Шпайдель достает из звенящего медалями мундира книгу в желтой обложке – бармен узнает ее сразу. Это «Искусство смешивать напитки». Его книга. Вид небольшой брошюры в мягкой обложке переносит его во время не столь далекое, но канувшее вмиг под ударами поражения. Ее золотистая обложка, сулящая веселье и праздник, и элегантные костюмы посетителей, их оживленные дискуссии вдруг кажутся ему каким-то немыслимым антиквариатом. Америка, Скотт, промелькнувшие бурные двадцатые…

– Я обнаружил этот экземпляр книги в Штутгарте. Один полоумный барон запросил у меня за нее целое состояние. Как ни умоляла меня супруга, я так и не рискнул повторить ваши рецепты… Я уже месяц вожу вашу книгу в своем походном рундуке. Не согласитесь ли надписать экземпляр?

Все взгляды устремлены на Франка и Шпайделя.

Первый вечер среди фрицев, и вот уже я раздаю автографы…

– Предлагаю всем выпить по «Ройял Хайболу», за здоровье фюрера.

Возле фортепиано напольные часы из белого оникса показывают восемь.

– Господин Мейер, – шепотом говорит ему Шпайдель, – как только стихнут аплодисменты, я ускользну, меня ждет к ужину генерал фон Бок.

– Ради бога, господин полковник.

– Вы передадите от меня поклон прекрасной госпоже Озелло?

Это проверка или Шпайдель действительно не в курсе ситуации?

После секундной заминки Франк коротко отвечает:

– Госпожа Озелло в Ницце, последовала туда за мужем в момент мобилизации.

Шпайдель встает, на лице – улыбка до самых эполет.

– Спасибо за все, Франк. Вы скоро увидите меня снова, мне хочется знать о парижской жизни все! А пока вверяю вам заботу о моих людях!

– Положитесь на меня, полковник.

Офицер разворачивается на каблуках.

Франк смотрит, как он молча рассекает толпу военных.

Кто ты, Ганс Шпайдель? Кто ты и чего хочешь?

Бармен, способный оценить человека после первой выпитой рюмки, теперь уже ни в чем не уверен.

Я покинул Европу 28 ноября 1898 г., дрожа от возбуждения и страха. Я сбежал из дома. Курс на Нью-Йорк, город свободных людей. Корабль оказался набит под завязку. Пассажиры пели и танцевали на палубе, охваченные единым ликованием и надеждой на новую жизнь.