16 августа 1940 г.

Мари-Луиза Ритц вернулась из Люцерна. По слухам, она в форме, значит, готовься к худшему. Этой ночью, ворочаясь от бессонницы, бармен считает время: прошло четыре года с тех пор, как он видел ее в последний раз.

В баре «Ритц» немецкие офицеры становятся завсегдатаями. Полковник Шпайдель не появляется уже десять дней, Жорж раскланивается во все стороны, Франк привыкает. Оба бармена изображают невозмутимость и стараются избегать опасных тем. Иногда Франку кажется, что он на сцене: выполняет заученные жесты, а голова думает о другом. Иногда он дает попробовать какой-нибудь коктейль тем немногим из высших офицеров, которые вызывают его уважение, – зачастую это самые сдержанные из гостей. Других он с тайным злорадством потчует «Бордо» 1933 г. – год прихода фюрера к власти и худшего урожая десятилетия. С легкой руки Франка оно взлетело в цене, и запасы подходят к концу.

На другом конце Галереи чудес, в Вандомском салоне, – большое сборище, нацистский посол в Париже, Отто Абетц, дает гала-ужин в честь новоиспеченной франко-немецкой дружбы. По этому случаю у них забрали Лучано. Франк пришел взглянуть на происходящее: настоящий пир, с немыслимой помпой! В качестве закуски – обжаренные на сковородке гребешки с шафрановым кремом, перепелиные яйца-пашот с икрой (Франк украл парочку на кухне, объеденье!), орешки ягненка а-ля Эдуард VII, пюре из артишоков и глазированная репка в сопровождении Château-Ausone 1900 г. А в завершение – хрустящее пирожное кракан с кальвадосом и граните из фин-шампань, и к нему бокал Roederer Cristal.

Репутация стоит любых денег, Мари-Луиза Ритц сумела достойно отметить свое возвращение.

Среди немцев Франк замечает несколько знакомых лиц. Шпайдель не зашел к нему в бар, но он здесь, увлеченно беседует с подполковником Серингом. От французской стороны присутствует Пьер Лаваль с родными: дочерью Жозе и зятем Рене де Шамбреном. Франку нравится Лаваль. Он говорит откровенно, не юлит, и он пацифист. За тем же столом сидит адмирал Дарлан в штатском, теннисист Жан Боротра и адвокат Фернан де Бринон. Клан Маршала Петена – в полном боевом порядке. Выглядят невозмутимо, поглядывают даже с некоторым вызовом.

Вот с бутылкой бордо в руке подскакивает Лучано, чтобы обслужить этих новых хозяев Франции. Лаваль бросает ему доброе слово, мужчины поднимают бокалы – по сути, страна именно этого и хочет: мира! Хватит пустой болтовни.

Вернувшись за барную стойку, Франк просматривает газеты.

«Нам выпало жить в неведомый час, и мы сами себя не знаем», – пишет в редакционной колонке газета Le Matin. По ее мнению, ситуация не так мрачна, как можно было ожидать. Франк готов согласиться.

Давайте наберемся мужества и приступим к работе. Да и есть ли у нас другое решение?

– Какого черта, Франк? Я хочу знать, что там задумала мадам Озелло!

Сухой, взвинченный голос Зюсса внезапно выдергивает его из размышлений. Супруги вернулись уже несколько дней назад. Клод спустился из апартаментов, чтобы пожать всем руки, держался любезно и чуть покровительственно, несмотря на временное отстранение от дел. Бланш никто так и не видел. Поползли слухи. Вчера в вестибюле Франк слышал, как молодой посыльный говорил швейцару, что она бросила бывшего управляющего и вроде бы вернулась в Нью-Йорк. Вот бы порадовался Зюсс, услышав такую сплетню! Но настоящий бармен не опускается до пересказа чужих домыслов. Сам он главным образом подозревает морфин.

– Госпожа Озелло, возможно, страдает мигренью, – осторожно говорит бармен. – Ей уже случалось по нескольку дней не выходить из номера…