Я дышу медленно. Так, как училась.

Вдох. Задержка. Выдох. Повтори.

Не потому что работает, а потому что других вариантов нет.

На тумбочке стоит стакан воды. Я беру его, руки дрожат, как будто я после катастрофы.

Пью. Глотаю медленно. Ощущаю, как вода холодит внутри.

Она настоящая.

Значит, я здесь. Уже не там.

Я ложусь обратно. Но не сплю.

Пусть ночь ещё идёт, пусть она меня доконает – я не боюсь.

Потому что впервые за долгое время я выбрала быть где-то ещё. Не с ним. Не с ней. Не в прошлом.

Возможно, этот город – просто очередной побег.

А может…

Может, это единственное место, где я смогу вспомнить, кто я вообще такая.

И где-то в этом полусне, между тенями и остывшей чашкой чая на подоконнике, я подумала:

“А вдруг… тут правда можно начать заново?”

Я проснулась с ощущением, будто подралась с подушкой – и проиграла.

Голова ватная, глаза резало от света, а во рту был вкус, как будто я ела пыль и запивала разочарованием.

Сквозь шторы пробивался солнечный луч. Я прищурилась.

– Ага. Угу. Отлично. Теперь и солнце против меня.

Я села, нашарила телефон. Восемь сорок. До встречи с Гретой чуть больше часа.

Выбралась из кровати, встала босиком на прохладный пол и на секунду залипла в зеркало.

Мятая футболка. Волосы – как будто у меня ночью было ток-шоу с ветром. Глаза припухшие.

– Идеальна, – хмыкнула я. – Бьюти-блогеры сейчас бы захлебнулись.

Быстрый душ, кофту поприличнее, хоть какие-то джинсы без дыр. Макияжа – ноль.

Плевать. Если бабушка оставила мне дом, то соседка и так знает, что я за хренотень. Пусть готовится.

Скрип старой лестницы. Пахло жареным беконом и кофе – кажется, хозяйка уже колдовала на кухне. Я кивнула ей на бегу, пообещала вернуться позже и выскользнула на улицу.

Ветер был прохладный, но приятный. Солнце подсвечивало город так, будто он хотел показаться лучше, чем есть.

Я прошла пару кварталов пешком. Дороги почти пустые. Пара машин, лай собаки, кто-то махнул мне рукой – блядь, тут реально все всех знают?

Перед домом Греты уже стояла машина. Невысокая женщина в пестром свитере и с белыми как снег волосами махала мне, как будто ждала сто лет.

– Лея?

– Да. А вы, наверное, Грета?

– Ох, девочка моя, ты похожа на свою бабушку. Только в глазах у тебя… буря. Пойдём. Я покажу тебе всё.

Я сделала глубокий вдох.

И пошла за ней.

Мы сели в её старенький внедорожник. Он завёлся с характерным рыком, будто сам не верил, что снова будет ехать.

– Значит, ты всё-таки приехала, – сказала она, нажимая на газ.

– Ага, внезапно, – я пожала плечами. – Сама не думала, что всё настолько… настоящим окажется.

– Твоя бабушка была странной женщиной. Говорила, что дом когда-нибудь всё равно найдёт свою хозяйку.

– И видимо, это я. Хозяйка с двумя чемоданами, кредиткой на издыхании и разбитым GPS.

Грета фыркнула.

– Ты прям как она. Умела отвечать быстро, но не всегда знала, когда заткнуться.

Я хмыкнула.

– Расскажите… какая она была?

– Суровая. Но справедливая. Не терпела глупых людей и дешёвый кофе. Любила тишину и радиоприёмник. А ещё держала при себе немного слишком много вина… и одну кошку, которая, я клянусь, умела смотреть с осуждением.

– Мне о ней почти ничего не рассказывали. Мама… не особо горела желанием.

– Твоя мать была… ну, скажем, не из тех, кто выбирает сложные пути. Она уехала отсюда быстро, громко и, как по мне, не особо оглядываясь.

Мы замолчали.

Ветер гнал пыль по дороге, вдоль которой стояли старые дома – каждый как будто шептал свои истории.

– А вы знали моего… ну, бывшего?

– Нет. Но я знаю, как ты выглядишь после него.

Я резко повернулась к ней.

– Что?

Грета не смотрела на меня. Только продолжала вести машину.