Я, которая плакала в душе, чтобы он не услышал.

—Ты сама его доводишь, Лея. Он не такой. Он просто… вспыльчивый.

Ты бы не злила – не бил бы.

Мужикам нужно терпение. Ты просто слишком острая.

Голоса, слова, шепотки – всё в голове.

Я встала. Пошла в ванную.

Посмотрела на себя в зеркало.

Усталая. В тени ночника – почти призрак.

Но…

На шее – кулон бабушки.

В доме пахнет пирогом.

И чашка ещё тёплая.

И в сердце – голос Романа.

Ты пугаешь меня, Лея.

Я коснулась шеи. Улыбнулась. Чуть. Совсем чуть-чуть.

Я тоже себя пугаю.

Но больше – не позволю никому затащить меня обратно в ад.

Добро пожаловать в Хейвенридж, девочка.

Здесь всё начинается заново.

***

Я лежала на диване, закутавшись в плед. Темнота обволакивала, как болотная вода – снаружи тихо, но внутри шумело.

И тут – щёлк.

Не в комнате. В голове.

Как будто кто-то… выдрал память с полки.

– “Ты опять выложила это фото?” – он стоял в дверях спальни.

Я даже не успела ответить. Телефон вырвали из рук, и в следующую секунду он уже бился о стену.

– “На кой хрен ты выставляешь себя на показ, Лея?! Хочешь, чтобы на тебя пялились?!”

Я тогда сказала:

– “Это просто фотка с кофе, Дэн. Я даже не накрашена.”

– “Значит, тебе мало меня? Тебе нужны лайки?!”

Щёлк.

Следующая вспышка – кухня.

Я в пижаме.

Он – в ярости.

Кружка летит в стену.

Осколки в волосах.

И шипение:

– “Я ж тебя люблю, дурочка.”

– “Ты ж моя девочка. Просто не зли меня.”

– “Будь послушной.”

Другой день.

Я в ванной. Закрытая дверь. Задыхаясь от слёз.

– “Если уйдёшь – никто не примет тебя. Всем плевать. Только я один тебя терплю.”

Я тогда подумала:

Может, он прав?

Но потом бабушка…

Письма. Звонки.

Тот день, когда она прислала фото старого дома с подписью: “Беги, девочка. Я всё оставила тебе.”

И я собрала сумку.

Вернулась в настоящее.

Я сидела на том же диване.

С тем же страхом.

Но уже в другом доме.

В другой жизни.

И – чёрт возьми – с другим мужчиной, которого я сама себе боюсь доверить.

Не потому что он страшный.

А потому что добрый.

А добро – оно… пугает.

Потому что когда долго живёшь в аду, рай кажется ловушкой.

^>Лея

Я проснулась от запаха кофе… которого, сука, не было.

Просто воздух решил поиздеваться и притвориться нормальной жизнью.

Я лежала пару минут, уставившись в потолок. Сердце колотилось будто я опять сбежала. Хотя вроде бы уже всё – приехала, осталась, почти прижилась. А всё равно внутри как будто дёргает провод.

Я медленно поднялась, натянула худи бабушки (оно пахло ею – лавандой и старым деревом), прошлась босиком на кухню и заварила что-то кофеобразное. Хотела добавить ваниль, но оказалось, что я её вылила на себя пару дней назад в момент духовного очищения – и всё.

Пока варилось, я заглянула в ящик которую нашла Грета – привычка уже. И вот там лежало письмо.

Ещё одно. Почерк бабушки.

Я присела на крыльцо и, поджав под себя ноги, разорвала конверт.

“Леечка. Если ты это читаешь – значит, ты осталась.

Глупая девочка с добрым сердцем и такой тяжёлой душой. Я знаю тебя, даже если ты себе не признаёшься.

В этом городе у тебя будет своё ‘всегда’.

Счастье – это не громко. Оно дышит рядом. Тихо. Но всегда – рядом.”

Я не плакала. Я вообще-то давно не плачу. Просто… глаза пересохли от вчерашней пыли, ага.

Я провела пальцами по строчке “дышит рядом” и на секунду услышала в голове голос. Бабушкин. Тот, что всегда знал, когда я врала себе, и когда нужно было просто обнять, а не лезть с вопросами.

Письмо лежало на коленях, а я смотрела вперёд – на улицу, на соседские дома, на раннее солнце, разливающееся по крышам, как мед.

И тогда я увидела его.

Он стоял у своей машины, в чёрной футболке, с поднятыми вверх рукавами – просто чертовски несправедливо хорошо выглядя с утра. Как будто он не человек, а рекламный постер “Секс и кофе – с утра пораньше”.