Багровое пространство Виктория Строева

Пролог.

Жизнерадостный розовощекий мужчина, занимавший должность главного специалиста отдела геологии, задумчиво кивнул, попрощался, и положил телефонную трубку на рычаг. Его густые брови сошлись к переносице. Он оглянулся на карту, которую за спиной собственноручно водрузил на стену два дня назад, и ткнул в нее пальцем, бормоча себе под нос.

– Новое задание? – уточнил коллега, что делил с ним кабинет.

– Угу. Из Московского института звонили. Хотят, чтобы мы взяли на себя часть работы в новом проекте.

– Это очень хорошо! И куда именно они нас направят?

– В Якутию. Коэффициент к зарплате обещают таким же, как на севере. Один и семь.

– О! Я возьмусь лично! – бодро ответил сосед. – Надо послать кого-нибудь в архив за материалами, чтобы быть готовым прикинуть смету.

В приоткрытую дверь заглянула сотрудница.

– Владимир Николаевич, нам с Татьяной надо в больницу сходить, у нас по графику профессиональный медицинский осмотр.

– Ну, надо так надо. Кстати Вера, хочешь в командировку?

– Куда и насколько?

– Далеко и надолго.

Вера сморщила нос.

– Далеко – это хорошо, а то, что надолго – не очень.

Владимир Николаевич понимающе кивнул, и изрек:

– Ты вот что, в больницу лучше завтра с утра сходите, а сейчас отправляйся в архив и поищи материалы. Мы в этом районе работали лет пятнадцать назад. Я записал название проекта. Вот возьми.

И он протянул молодой женщине бумагу, на которой начертал пару строк.

Вера внимательно прочитала название, медленно кивнула и спросила:

– Это срочно?

– Да. Это надо сделать сейчас.

Через два часа. Владимир Николаевич очнулся, вынырнув из текста очередного готового к сдаче в архив проекта, над которым работал отдел последнее время, взглянул на часы и забеспокоился.

– Заблудилась что ли?

Набрав на телефоне номер архива, он попросил поторопить геолога, который где-то застрял среди пыльных бумаг.

– То есть как кого? – опешил он. – Я отправил к вам Веру Ветрову за материалами. А ну ка, позовите ее к телефону! – Он немного помолчал, ожидая. – Как нет? Ушла? То есть? Вообще не приходила? – Владимир Николаевич, слушая, что ему говорят на другом конце провода, даже побледнел. Потом медленно положил трубку.

– Что там? – спросил коллега.

– Сказали, что Ветрова шла по коридору и вдруг упала. На ровном месте. И сильно расшиблась. Ее даже перенесли в медпункт. Она теперь на кушетке отлеживается. – Он забарабанил пальцами по столу. –Лучше б я ее в больницу отпустил! Упала бы там, где надо! Что-то нескладно начинается наше новое дело.

В кабинет заглянула Татьяна Николаевна. Обычно веселое лицо ведущего геолога сейчас было встревоженным.

– Владимир Николаевич! Вы слышали, что с Верой случилось? В общем госпитализация ей не понадобилась, однако она очень слаба. Вроде давление нормальное, но что-то с ней не так. Я хочу отвезти ее домой. Сегодня она – не работник.

– Хорошо, Татьяна. Возьмите мою машину. Что вам в автобусе трястись! А в архив я сам схожу, так вернее будет, тем более, что именно я автор того проекта. Ты позвони, как доберетесь, чтобы рассказать, как у нее дела. А машину назад отправь.

Где-то через час зазвенел звонок. Владимир Сергеевич, не отрывая глаз от архивной папки, снял с рычага трубку.

– Да?

– Это я! – раздался голос Татьяны.

– Значит добрались. Ну и как она?

– В общем неплохо. Но вялая какая-то. И буквально вытолкала меня из дома. Но перед этим попросила дать ей три дня отдыха за счет отгулов, и заявление написала. Я завтра принесу его на подпись, рабочий день подходит к концу.

Владимир Николаевич вздохнул.

– Очень, знаешь ли, все это некстати! Ей в командировку готовиться, а она на пол удумала падать. Ладно. Уважим ее просьбу! Я подпишу заявление. Ну, а медкомиссию пройдете, когда она выйдет на работу. Вместе, обе. Договорились?

Из Дела младшего офицера Гранда Русла Дея:

Комиссия Лояльности обнаружила в состоянии упомянутого воина следующие отклонения:

1 – эмоциональная нестабильность.

2 – сопротивление призыву.

3 – безответственность в принятии решений.

Особая отметка:

При последней процедуре воскрешения нестабильность воина-смертника усилилась до патологической, что со временем приведет к протесту против Системы Управления Империей.

Компьютер-координатор (код – 5) довел до сведения комиссии, что Гранд Русл Дей запланировал свой отпуск не в офицерском пансионате, как это принято среди военных, а предпочел лететь на планету Баска, где был рожден три века назад. Что, несомненно, является следствием деградации искусственных структур в пострадавшем разуме, и постепенном его возвращении к естественным биопроцессам.

Выписка о мере пресечения из протокола предварительного слушания:

Допуск к оружию массового уничтожения воина смертника с нестабильной нервной системой запрещен. Использовать его в другом качестве в системе возможным не представляется.

Гранд Русл Дей подлежит полному уничтожению.

Старший офицер Алек Сандр

Защита:

1 – Учитывая многочисленные воинские заслуги Гранда Русла Дея перед сообществом дронов, обязанных ему победой в последней войне с Цивилизацией Рака, прошу предоставить моему подзащитному возможность выбора между полным уничтожением его сущности и смертью, с последующим восстановлением его тела. Мы обязаны использовать тот шанс, что вновь пережитая более спокойная смерть устранит то искажение, которое возникло в искусственных структурах разума солдата во время последнего боя.

2 – Сопротивление призыву со стороны личности подзащитного опасным не представляется, так как призыв легко заменить координатами любого филиала Тарковской тюрьмы.

3 – Гранд Русл Дей способен жертвовать собою ради общего блага дронов, несмотря на неожиданный протест в отношении своего статуса бессменного солдата.

Выписки из личного дневника офицера Гранда Русла Дея прилагаются к рассмотрению:

………………

Выписка из протокола повторного слушания дела младшего офицера Гранда Русла Дея:

Изменение меры пресечения…

Из личного дневника офицера.

… Я помолился, бой предстоял тяжелый. Об успехе я не думал – незачем. Я должен! И это было единственное, с чем я был согласен. Хотя до конца и не понимал, что произойдет в результате моих эволюций. Что, впрочем, было уже неважно: я был в капсуле-корабле в расчетное время, на месте.

Взрыв!.. Руки бегают по клавишам, пытаясь предотвратить разрыв корабля. И все же я теряю контроль над его защитой. Времени осталось мало. Мое длинное тело, ощущая неимоверную тяжесть, снова тянется к пульту, чтобы включить аварийную связь, ибо та, что на мне, вышла из строя. Впрочем, как и я сам!..

Мы не имеем права просить о помощи, но обязаны отправить сигнал, что выбываем из строя, что больше нет нас в команде и все тут! Однако мысль, что надо успеть, мешает действовать достаточно быстро…

Взаимосвязи тела продолжают рваться, как и корабль. Какая… жуткая… боль!!!

И я, наконец, падаю в пустоту.

…Один!

…Темнота и бездна. Этот шок самый страшный для нашего разума!

…Неужели в этом и был смысл моего существования? Столько надрывных усилий, чтобы в итоге превратиться в обычный космический мусор?

Но какая легкость! Какая сладость свободы! И возможно моя судьба не так уж и плоха!

Эта мысль помогла мне примириться со своей бестелесностью…

И вскоре я вспомнил, что такое со мной не впервые…

… и сразу за этим сквозь бессмыслицу моего бытия я услышал призыв. И это значило, что чья-то воля чего-то от меня добивалась. Но вот незадача, я не желал ей подчиняться!

Свобода! Полет! Только это сейчас было ценно!

Ведь только я могу решить, каким мне быть и для чего существовать!

Однако несмотря на это свое неприятие назойливого призыва, мне все же хотелось выяснить, а кто же его отправил. Кто этот мой неуловимый противник?

И мое любопытство одерживает верх над моим же упрямством. Я все еще сопротивляюсь, но уже вяло. Мысленно опускаю руки и безвольно принимаю посыл. И сразу, как пощечина, в моем опустошенном сознании взрывается картина: черные дома тянутся ввысь матовыми крышами. Багровое зарево, отражаясь в глянцевой мостовой, заполняет все небесное пространство. Это видение совершенно статично, но оно меня манит. Манит пульсацией жизни, по которой, оказывается, я успел соскучиться. Я знаю, что это ловушка. Что некто или нечто играет на самом моем сокровенном, что я берегу в своей душе, стонущей от бремени прожитых лет. Да Бог с ним! Все мое в любом случае останется при мне! И у меня теперь есть огромное желание! Я хочу домой!

И я потянулся к видению, а значит к прошлому и очередному повтору… несчастий!

Жалящий поток снова терзает мое тело. Оно мне отвратительно! В нем нет настоящей жизни и не будет потом. Давящая тяжесть, которой я так не желал и страшился, снова обнимает меня, и тогда я захлебываюсь болью, которая приглушенной будет преследовать воина – смертника не только сейчас, но и потом, то есть все предоставленное время жизни. Я об этом знаю, я этого страшусь, но я на это уже согласился… Там! И я указал перстом вверх. Так как снова владел своим телом!

– Никогда не видел этакий многозначительный жест у оживленного с первым вздохом! – услышал я слова воскресителя. – Интересно, что этот парень имеет в виду?

– Не важно. Но сообщить об этом стоит! – ответил ему его помощник.

. . .

Мой друг и (так уж вышло) начальник Алек Сандр сидел за столом с бокалом в руке и просматривал какие-то записи. Казалось, он служит на этом посту уже целую вечность (ведь другом качестве я его знал, разве что в Академии, а живу я очень и очень долго). Мощь его интеллекта и молниеносность реакций не раз способствовали победе в наших сражениях. Ему не было равных в сноровке и силе. И все-таки главным в нем была не опытность солдата, а внутренняя чистота и особая надежность, из-за которых мы смело следовали за ним, даже если оказывались в самых горячих заварушках. Юнцом я его боготворил, (он был тогда недосягаемым для меня старшекурсником), а теперь уважал как никого.