– Сука, мозги свело!

– Ты охерел? – прошипел Валик. – Т-т-ты че исполняешь?

– Да хуй забей! Думаешь, он их пересчитывает?

Кит тем временем оглядывал убранство дома Мысина. Все казалось каким-то ненастоящим, декоративным; сложно было поверить, что кто-то живет столь шикарной жизнью. Укрытый закаленным стеклом камин, огромная плазма едва ли не во всю стену, кожаный диван и раскинувшаяся по красному дереву паркета белая медвежья шкура. Принадлежность шкуры определялась легко – неведомый таксидермист мастерски сохранил голову свирепого хищника, зафиксировал его зубастую пасть в немом яростном реве, а стеклянные глаза только прибавляли чучелу болезненной, иступленной злобы. Кит из любопытства потыкал голой ногой желтые клыки, определил:

– Кажись, настоящий.

– Ага, настоящий. Мысин из нас т-т-таких же ковриков наделает – по одному на к-каждый этаж.

– Если узнает, – уточнил шарившийся по кухне Стрижак. – Ладно, пошли в кабинет. Бар стопудняк там.

Поднявшись по лестнице с резными перилами, троица оказалась в обширной библиотеке. Книги в основном были скучные и неприметные – «Экономика и бухучет», «Введение в товароведение», «Танатокосметика», «Основы логистики» и прочая макулатура вроде совершенно уж непостижимых «Алгебраических таблиц поствитального исчисления». Ни одной знакомой книги в библиотеке Мысина Валик не увидел. Зато Кит и Стрижак надолго залипли у полки, где под стеклом красовалась богатое собрание коллекционных машинок – миниатюрные УАЗики, «Жигули» и белая «Скорая помощь» – совсем как настоящая, только во много раз меньше.

– Ни хрена себе! – присвистнул Стрижак, – Сам на «Брабусе» рассекает, а здесь сплошь старье советское – Жигули да Волги.

– Может, в детстве не наигрался. Компенсирует, – с умным видом предположил Кит.

– П-пошли уже, а?

Валик чуть сильнее чем нужно толкнул остекленную дверь кабинета, и та со звоном врезалась в стену. Он зажмурился, ожидая, что сейчас на пол брызнет стекло, но обошлось – выдержала.

– Ну ты и ебла-а-ан! – протянул Стрижак, шмыгнул в кабинет. Заветный глобус занимал почетное место между окном и рабочим столом Мысина. Валика охватила невольная оторопь – на дне оставленной чашки еще плескалось пол-плевка кофе, а на краю остался густой отпечаток Мысинских губ. Можно было подумать, что тот отъехал буквально на пять минут и в любой момент может вернуться.

– Давай быстрее, а?

– Щас-щас… – Стрижак завозился с глобусом. Дорогая вещица никак не желала открывать ему свои секреты, и руки скользили по гладкой, искусственно состаренной поверхности миниатюрной Земли. Стрижак елозил по Африке обкусанными ногтями в попытке найти зазор.

– У него че, рыбки были? – будто сам себя спросил Кит, указывая на громадных размеров пустой аквариум. При желании в нем можно было бы разместить всех троих мальчишек, разве что Кит, пожалуй, немного свешивался бы через край.

– Хрен знает, – Валик подошел поближе. – Воняет.

Мысленно он порадовался, что никакой живности в доме не оказалось. Пожалуй, в таком огромном аквариуме ничего миролюбивого точно обитать не могло.

– Ну ты че там?

– Да щас, бля! – сопел Стрижак. Наконец, где-то посреди Атлантического океана его палец отыскал стилизованную «розу ветров», надавил, и глобус со щелчком явил свои недра. – Да ебаный…

– Чего? Б-бери уже бутыль и валим! – нервничал Валик.

– Да какой «валим»? Тут все отпитое…

Действительно, хотя бутылки – квадратные с виски, пузатые коньячные и высокие, украшенные высушенным пальмовым листом ромовые – и выглядели дорого и презентабельно, с какими-то многолетними выдержками, приписками VSOP, Special и Limited, похожие на произведения искусства – в каждой из них не хватало четверти, а то и трети содержимого.