А ведь раньше – завидовала. Лютой, ослепляющей завистью. Представляла, как Мия кружится на балах, меняет платья чаще трёх раз в день, капризничает в ответ буквально на каждое предложение… Ведь так это рассказывала тётя Шонель. Она ведь не могла врать!

Но глаза… Глаза говорили иное. И капризы, обилие платьев, разгильдяйство – сопровождало Лонесию. Она даже придворные поклоны делала небрежно, словно не считала своим долгом снисходить до чего-то подобного. Словно ставила себя выше всех прочих!

Это вызывало недоумение. Это запутывало. И ужасно злило.

Что такого натворила Артемия, что теперь к принцессе и наследнице такое отношение?! Даже отец теперь уделял меньше внимания, а тётю девочка не видела с собственного дня рождения.

Астер стукнула кулаком по подоконнику и выпрямилась, полная решимости пойти к отцу и задать наконец волнующий вопрос. «Что такого натворила Мия, за что страдать должна я?!». Чем вызвано это наказание?! А ничем иным объяснить подобное отношение к «принцессе Астерии» она не могла.

Про желание освежиться после занятий, она даже не вспомнила. Так же как и про намерение сменить платье. На фоне возмущения, кипящей внутри несправедливости, сейчас недавние планы показались совершенно не важными.

Дверь открылась раньше, чем Астерия успела до неё дойти. В комнату с поклоном вошла служанка.

– В-ваше Высочество, – её голос едва заметно дрогнул.

Раздражение пришлось усмирить. Мия отличалась большей терпимостью к слугам, и несмотря на несогласие с подобным, Астер всё же старалась не переходить особую грань. Ей не хотелось, чтобы за глаза её сравнивали с Лонесией. Поэтому недовольство, высокомерие она проявляла весьма умеренно, предпочитая выплёскивать излишки пара на тренировочной площадке, в кои-то веки радуясь её наличию.

– Да, Малика.

– Его Высочество Терион…

Служанке даже не требовалось продолжать – Астерия и так поняла всё, что та хотела сказать. И удержать лицо стоило больших усилий.

Терион хорошо ладил с Астерией раньше. Только никто ведь не знал, что «Астерия раньше» это Мия. И как бы не хотелось Астер высказать своё «фи» и сестре, и брату, прямо сейчас она не могла этого позволить. Слишком резкая перемена в характере будет выглядеть странно… Но это Астер бы пережила. А вот расстраивать отца – не хотелось.

А перемена в характере непременно расстроит отца. Но это можно было бы пережить. Объяснить. При необходимости, может, даже извиниться. Отец бы понял. Однако возникшее напряжение в ее отношениях с братом, расстроит отца гораздо вернее. И объяснить его… Будет сложно. Если вообще получится.

Эти мысли пронеслись в голове молниеносно, и девочка натянула вежливую улыбку – самую дружелюбную из тех, на которые была сейчас способна.

Следуя за служанкой, Астер пыталась настроить себя на то, что придётся броситься на шею к брату… Нет, просто обнять… Но даже от этой мысли её передёргивало – от неприязни.

На удивление, служанка привела не на крыльцо и даже не в малую голубую гостиную, самую удобную из всех прочих, а к дверям столовой. Астерия поморщилась, досадуя, что так и не успела сменить платье. Но радость – от того, что не надо будет изображать незамутнённое счастье встречи и бросаться в объятия, – перевесила.

Отец, тётя Шонель, Лона были на своих местах, и лишь Терион стоял около своего стула – видимо он пришёл незадолго до Астер.

– Доброго дня, – принцесса изобразила положенный поклон и даже смогла изобразить доброжелательную улыбку. – С возвращением, дорогой брат. Я рада, что вы вернулись домой.

Астерия надеялась, что выглядит достаточно искренне, и постаралась проигнорировать насмешливое фырканье от сестры. В конце концов, это ведь Лона, чего ещё от неё можно ждать?!