Артемия. Оборотень Анастасия Малышева

Мужчина улыбался, с поистине отеческой нежностью глядя на искусно вырезанную из камня женщину. Её глаза лучились теплотой, а в чаше ладоней пригрелась живая пташка.

– Хорошая получилась статуя.

– Вы правы, – жрица, в традиционном зелёном платье с рунической вышивкой по подолу встала рядом с мужчиной.

– Реона, признайтесь, где вы нашли такого умельца? – мужчина наклонил голову набок, заглядывая в лицо собеседницы. – От неё прямо веет весной, хотя на дворе от апреля одно тишь название.

Реона рассмеялась и покачала головой.

– Я вам скажу, а вы его в столицу сманите?

Мужчина с лукавой улыбкой величественно пожал плечами и снова посмотрел на статую.

– Она ведь живая, – в его голосе слышалось благоговение, а глаза светились радостью.

– Даже не уговаривайте, – Реона снова покачала головой. – Имя благодетеля тайна даже для меня.

– Вот как. Жаль, – мужчина вздохнул, но без особой тоски и сожаления.

Старшая жрица неопределённо повела плечами, и с любовью посмотрела на статую своей богини.

– Вас проводить в гостиницу? Или, может, подождёте в моём домике? Мне пора идти, – Реона искоса взглянула на своего гостя. – Сами понимаете…

– Нет… Нет, – мужчина покачал головой и поправил завязки тёмного плаща. – Я бы хотел ещё немного побыть здесь… Рядом с Арион. Если ты не против. Через пару часов я должен отправляться обратно.

– Что ж, – медленно произнесла Реона, задумчиво глядя на статую, словно решаясь.

Но каменный двойник Богини остался по-прежнему безмятежен, и лишь птица в её руках недовольно завозилась, устраиваясь поудобнее. Жрица коротко рассмеялась и покачала головой.

– Конечно, останьтесь. Вам – можно, я думаю, – женщина слабо улыбнулась и набросила на свои плечи плащ – двойник того, что укрывал спину гостя. – Доброго пути, Эл.

– Спасибо, Ри, – с тихой грустью улыбнулся мужчина и снова повернулся к Богине.

Дверь открылась лишь на пару ударов сердца, впустив в помещение звуки дождя, и негромко закрылась. Воцарилась уютная тишина. От божественной фигуры шло почти летнее тепло, а янтарь в глазах словно светился, озаряя единственную залу солнечным теплом.

Тишина, покой и поистине домашний уют. Место, где тебя всегда ждут и где тебе всегда рады. Маленький уголок солнечного леса, где всегда лето…

Лишь мужчина казался здесь лишним, чужеродным пятном грязи среди зелёного великолепия, пропитанного жизнью. И в глазах гостя не было ни следа былой любви и нежности, лишь холодный расчёт. И все его лицо стало жестче.

Он пришёл сюда не любоваться статуей прекрасной светлой Богини.

Решительно закатав рукава, он взмахнул руками, словно дирижёр, и тишину нарушили слова. Негромкие, но хлёсткие и колючие. В помещении потянуло ветром, огонь зачарованных свечей всколыхнул магический сквозняк, а пташка в каменных ладонях недовольно завозилась.

Но мужчина не обращал ни на что внимания, полностью отдавшись колдовству. Слова набирали силу, дробясь эхом и рассыпаясь по зале, стремясь захватить её всю без остатка и оставить свой грязный след на каждом кусочке зелёного тепла.

Последнее слово совпало с раскатом грома снаружи, и птица, недовольно чвиркнув, взлетела из своего ложа. Мужчина замер, высоко воздев руки и глубоко дыша, пытаясь прийти в себя после ворожбы.

Открывал глаза он неторопливо и удивлённо вскинул брови – не изменилось практически ничего.

Задумчиво хмыкнув, мужчина перевёл холодный взгляд на статую и торжествующая улыбка разрезала его лицо.

– Интересный эффект, но… Так даже лучше, не правда ли, Арион?

Янтарь блеснул недовольством, но мужчина лишь рассмеялся – свет золотистого камня однозначно стал бледнее, а значит заклинание сработало.

– Ах, как жаль… Что ты не в силах ответить, – мужчина с показным сожалением покачал. – Как жаль… Что тебя больше никто не услышит.

Медленно, по всем правилам этикета, поклонившись, Эл покинул храм.

И лишь маленькая, взъерошенная пташка могла видеть, как лоб каменной статуи прорезает упрямая складка.

***

Торжество, приём, охота – всё осталось позади.

Разъехались гости. По комнатам разошлись королевские дети. Даже Астерия не возмутилась, когда король отдал однозначный приказ – отвести её в «её» покои.

Лерион знал, что это временно, и что уже завтра любимая младшенькая примчится и будет возмущаться…

Стук в дверь – раздался созвучно мыслям, и не дожидаясь разрешения, в кабинет вошла – ворвалась, точнее сказать, – Астерия. Кипя праведным гневом и даже не пытаясь больше сделать вид, что всё нормально.

– Отец! Я хочу вернуться в свою комнату.

– Ты и вернулась в свою комнату.

Терпения оставалось на донышке, но Астер меньше прочих заслуживала стать громоотводом для королевского раздражения.

– Это не моя комната! – девочка остановилась перед столом, гневно сверля отца взглядом и поджав губы.

– Теперь – твоя, – улыбка отца получилась неестественно радостной.

– Я хочу обратно! Почему я должна ютиться в этой убогой…

– Хватит, – он выдохнул сквозь зубы.

Астерия замолчала, обиженно поджав губы ещё сильнее.

Помассировав виски, Лерион посмотрел на дочь новым взглядом. Придирчивым, оценивающим взглядом, с удивлением отмечая, что она пришла не просить, не уговаривать – требовать. И поза её повторяла позу его старшей сестры. Слишком сильно. Ему пришлось зажмуриться, чтобы избавиться от увиденных в лице дочери черт Шоны.

– Отец, я…

– Разве ты не хотела вернуться в замок?

– Хотела, – недовольно признала девочка. – Но…

– Разве не ты мечтала чаще бывать на балах? – он не позволил ей закончить фразу.

– Мечтала, но, отец!..

– Тогда – радуйся, – взгляд короля был далёким от нежности. – Замок, приёмы, уроки… Всё это теперь только для тебя.

– Чт…

– Потому что Мии больше нет. И принцесса – наследница, – осталась только одна. Только ты. И никого больше. Наслаждайся!

Он широко махнул рукой, но пожалуй лишь самые близкие смогли бы увидеть в этом размашистом жесте отчаяние, а в улыбке – злость на самого себя.

– Я не так хотела, – Астер насупилась.

– Ты так и не поняла? – Лерион позволил себе обессиленно опустится на кресло и грустно усмехнулся. – Теперь ты действительно единственная выжившая близняшка. И теперь этот выбор сделала за нас Судьба.

Астерия упрямо мотнула головой, явно собираясь сказать что-то ещё, но замерла. Её глаза медленно распахнулись, когда осознание таки настигло.

– А теперь – иди.

– Но!.. – она поперхнулась возмущённой речью, наткнувшись на тяжёлый взгляд отца. – Да, отец!

Скрипнув зубами, девочка порывисто исполнила поклон и вышла из кабинета, кажется, так до конца и не поняв, что имел ввиду король.

Лерион с сожалением покачал головой. Сложно было требовать от дочери «понять». Он и сам не мог до конца поверить.

Он уронил голову на руки и закрыл глаза. Медленно выдохнул сквозь зубы, вложив в этот выдох всю боль, что терзала голову и сердце, разрывая на части.

Потому что, что бы он не сказал дочери… Виновным в случившемся был только он. И это осознание останется с ним до конца дней.

– Прости меня, Мия… Да защитит Арион твою душу.

Охота должна была стать неудачной.

Я так и не научилась делать это правильно. Выслеживать, прятаться… Нападать. Не моё – совершенно. Даже спустя две недели жизни в волчьей стае, спустя десяток уроков от Быстрой – и персональных, и вместе с щенками. У них получалось лучше.

А у меня не получалось. Совсем. Ни разу. Ни капелюшечки вообще! Это злило старших волков. Пожалуй, лишь выработанная на приёмах во дворце привычка пропускать чужие сплетни мимо ушей и спасало. Отчасти. Вот только во дворце я была принцесса, пусть и тряпичная. Там у меня был статус, какие-то возможности…

Здесь же – лес, на многие километры вокруг. Где ближайшие людские земли, или земли тех же оборотней-Двуликих, – мне неведомо. И как зверь, я откровенно слаба. Лишь немногим сильнее тех самых щенят, которым едва ли пару месяцев исполнилось.

И, что гораздо хуже, я просто не могла. Не могла пересилить себя и… Напасть всерьёз. Отнять жизнь! Может это ханжески, лицемерно… Двулично? Ведь я ела мясо тех самых кроликов наравне с остальными членами стаи. Волчья часть меня даже не протестовала против того, что мясо оставалось сырым! Но сама я могла лишь беспомощно качать головой в ответ на очередной полный надежды вопрос Быстрой: «Охота. Удача?».

Она – не сдавалась. А я не могла. Не могла пересилить себя. И не могла сказать ей, что не смогу. Порой мне казалось, что она переживает за меня, за мой успех, больше чем за успех собственных щенков. Это льстило. Это пугало.

Помедлив, я поднялась и отряхнулась. Хоть здесь снега не было уже, но всё равно ещё слишком прохладно, и даже тёплый мех не всегда спасал.

Повела носом, принюхиваясь. Где-то поблизости должны быть остальные члены стаи… По волчьим меркам поблизости. Ветер охотно подсказал что ближе всех ко мне один из щенков Быстрой. Самый старший из троицы, и самый смелый – единственный из всех, кто пытался играть со мной.

Но он был один и это странно – они всё же слишком мелкие ещё для самостоятельного передвижения в одиночку. Возможно, конечно, что я просто не могу уловить присутствия остальных, всё же мои навыки далеки от идеальных. А кусты с мелкой листвой не позволяют просто увидеть его.

Вздохнув, медленно побрела в сторону волчонка, внимательно осматриваясь по сторонам. И безопасности ради, и продолжая охоту. Ведь если пытаться, рано и поздно у меня получиться… Должно получится! А если я смогу просто поймать того же кролика, это уже будет успех.