Когти легко пробили доспех. Я почувствовал, как они входят в плоть, как кровь горячими потоками заструилась по груди. Один из когтей вонзился в аккурат под ключицей и скрипел, скользя по кости.

Седой медленно поднимался, с жуткой ухмылкой глядя мне в глаза и медленно сжимая когтистую лапу у меня на горле. Я пытался разжать его хватку свободной рукой, но это было всё равно, что пытаться голыми руками тиски раздвинуть.

Лицо его вытягивалось всё сильнее, клыки росли, выдвигаясь из челюстей, как складные ножи. Только глаза оставались прежними – желтые, будто светящиеся изнутри ненавистью.

Левой рукой он продолжал проталкивать скимитар дальше – клинок вошел ему в грудь уже почти по рукоять, кажется, не причиняя никакого вреда. Его лицо приближалось к моему – ещё чуть-чуть, и эти клыки коснутся меня.

Я оцепенел, уже ничего не слыша и не видя вокруг. Только эти желтые глаза передо мной. И гулко бьющийся в висках собственный пульс. Еще немного — и сработает «Последний шанс». Он дает пятисекундную неуязвимость и хороший отхил, но что потом-то? На то он и последний шанс, что тратить его впустую не стоит.

Голова оборотня дернулась вправо, как от удара, и я увидел глубоко засевшую в его череп стрелу – черную, блестящую, с какими-то серебристыми рунами по древку.

Седой заорал, обдав меня горячей волной зловонного дыхания. Отскочив от меня, он попытался вырвать стрелу, но та сломалась, оставив торчащий в черепе обломок, от которого с шипением поднимался белесый дымок. Обломок, кажется, доставлял оборотню адскую боль – куда более сильную, чем пронзивший его насквозь скимитар. Тот он выдернул и отбросил, как незначительную помеху.

Я, одной рукой зажимая разодранную грудь, второй шарил на поясе, ища целебное зелье. Жизнь стремительно утекала сквозь пальцы. Если не остановить кровотечение – точно сдохну.

С трудом вытянул зубами пробку. Опрокинул содержимое в рот, пролив едва не половину. Ноги подкосились, и я рухнул на колени. По-прежнему ничего не замечая вокруг себя – все заволокло красным туманом. Был только судорожно бьющийся в жилах пульс, будто отсчитывающий последние секунды.

Но зелье и живучесть взяли своё. Кровотечение остановилось, сердцебиение начало выравниваться. Я обнаружил себя сидящим на земле. Кто-то тормошил меня за плечи.

Макс.

– Живой?

– Где они? – спохватился я, шаря вокруг в поисках меча.

Скимитар валялся в нескольких шагах от меня, по самую рукоять перепачканный в крови.

– Сбежали. Я вообще не понял, что произошло. Этот седой заорал, и они все вместе в лес ринулись. Ты сам как? Выглядишь хреново. В крови весь…

– Чувствую себя не лучше. Если бы не Кэт…

– Я-то тут причем?

Катарина стояла рядом, и её колчан со стрелами болтался как раз на уровне моих глаз. Обычные недорогие стрелы – деревянные, с белым оперением.

Я, с трудом поднявшись на ноги, окинул взглядом перебуровленную площадку вокруг себя. Чтобы отыскать обломок стрелы, пришлось потрудиться – он отлетел далеко, и я бы не заметил его, если бы не блестящие руны на древке.

Само древко – из дорогого эбенового дерева. Руны нанесены серебром. Оперение – иссиня-черное, слегка закрученное по спирали. С первого взгляда видно – штучный товар. Наверняка зачарована.

Я огляделся. Лес вокруг был безмолвен и неподвижен, но от этого еще больше пугал. Страх медленно поднимался откуда-то глубоко изнутри, будто отходя после глубокой спячки.

Я ведь вовсе не герой, если разобраться. И выживал до сих пор только потому, что сохранял осторожность и предпочитал иметь дело с противниками слабее себя. Это на фоне своих новых компаньонов я мог чувствовать себя этаким гуру и полубогом. У меня уровень силы, ловкости, живучести и даже, наверное, магии – больше, чем у них всех, вместе взятых.