Что-то мелькнуло в его глазах, он даже посмотрел вниз, пряча их подчеркнуто жеманным жестом. Когда он снова поднял на меня взгляд, сам он прятался за улыбающейся пустотой.

– Жан-Клод любит тебя, рыбонька, что и объяснил мне с излишней ясностью.

Я собралась было спросить, что он имеет в виду, но тут открылась дверь и вошел вампир, чье имя только что было названо. Одежда его только выглядела темной в клубе – обычная для него черная. И она была черной, но обычной не была.

На нем был фрак, настоящий фрак с фалдами. Впрочем, если они из кожи, это все равно фрак? Ремни, похожие на шелковые подтяжки, змеились по голой коже его груди, и я смотрела на эту кожу, как мужчины смотрят на женскую грудь. Это на меня не похоже. В смысле, грудь у него прекрасна, но остановиться здесь и не поднять взгляда к лицу – это неправильно. Потому что, как бы ни была она красива, лицо у него все равно лучше. И я подняла голову, поглядела в лицо.

Черные кудри спадали ниже плеч, на шее бархотка с камеей, которую я ему подарила. До зовущего к поцелуям рта линия щеки была как крыло ласточки, вся – изящество, вся… Крыло ласточки? Что это еще за чертовщина? Никогда ничью линию подбородка так не описывала.

– Ma petite, все ли с тобой хорошо?

– Нет, – ответила я тихо. – Кажется, не все.

Он придвинулся ближе, мне пришлось задрать голову, чтобы встретить взгляд этой полночной синевы глаз. Как сегодня в кино, когда я увидела Натэниела – я была слишком заворожена, слишком увлечена им. Мне пришлось буквально закрыть глаза, чтобы меня его вид не отвлекал от слов, которые я хотела сказать:

– Мне кажется, кто-то на меня воздействует.

– Что ты имеешь в виду, ma petite?

– Ты хочешь сказать, это как сегодня в кино, – подсказал Натэниел. Откуда-то уже ближе, чем с дивана – подошел, наверное.

Я кивнула, все еще не открывая глаз.

Голос Жан-Клода прозвучал прямо передо мной:

– Так что сегодня было в кинотеатре?

Натэниел объяснил.

– Ей пришлось достать крест, и только тогда стало лучше, – закончил он.

– Но сейчас крест на мне, – возразила я.

– Он под блузкой. А тогда он был совсем на виду, – напомнил Натэниел.

– Это не должно иметь значения, если только этот вампир сейчас не с нами в одной комнате.

– Попробуй достать крест, – предложил Жан-Клод.

Я чуть приоткрыла глаза, посмотрела на него. Он все еще был умопомрачительно красив, но я уже могла думать.

– Это не должно было бы иметь значения, – сказала я. И посмотрела ему в лицо, в эти чудесные глаза. Всего лишь глаза – красивые, захватывающие – но не в буквальном смысле. – Опять прошло.

– А что тут происходит, рыбоньки? – спросил Байрон.

Он подошел к нам, глядя то на меня, то на Жан-Клода.

– Лизандро, оставь нас, – сказал Жан-Клод.

Лизандро, кажется, собрался возразить, но передумал. Он только спросил:

– Мне остаться за дверью или вернуться в клуб?

– За дверью, я думаю, – ответил Жан-Клод.

– А разве не стоит ориентировать наших охранников? – спросила я.

– Это дело не касается родере.

– Пока тебя не было, Лизандро выдвинул тезис, что если мы подвергаем их опасности, они имеют право знать причину.

Жан-Клод посмотрел на Лизандро – не самым дружелюбным взглядом.

– Действительно?

Лизандро ответил таким же твердым взглядом.

– Я говорил о выборе Анитой следующего подвластного зверя, но ничего о твоих приказах, Жан-Клод.

– Все, что касается ma petite, касается меня.

В его голос послышался намек на мурлычущее рычание.

Лизандро чуть переступил с ноги на ногу, выдохнул так, что это было заметно.

– Не хочу быть бестактным, но разве не хочешь ты, чтобы следующим она выбрала более сильного зверя? Такого, который укрепил бы твою власть.