– Ага. И все жду, что она расскажет всем полицейским, с которыми она и я вместе работаем.

– Но ведь не рассказала? – напомнил он.

Я кивнула.

– Она не может сказать, что видела тебя, не признавшись, что сама там была, и не говоря зачем, – сказал он.

– Копы вполне себе ходят по стриптизам, – возразила я.

– Но она не стриптиз пришла смотреть, она приходила ко мне.

Тут я остановилась. Повернулась. Уставилась:

– В смысле?

– Она пришла в клуб, когда тебя не было. Поскольку ты очень стараешься там не появляться, выбрать время ей было нетрудно. А не могли бы мы продолжить разговор в машине?

Верное замечание. Я открыла машину, мы сели.

– А где вторая машина?

– Мика меня подвез, и машина осталась у него, если понадобится. Я же знал, что ты меня отвезешь.

Тоже верно. Я включила мотор, чтобы запустить отопление – заметила наконец, что прохладно. До тех пор злость поддерживала во мне тепло, несмотря на распахнутое пальто.

– Так как это она приходила к тебе?

– Заплатила за приватный танец.

– Чего-чего сделала?

Детектив Джессика Арнет работает в Региональной Группе Расследования Противоестественных Событий, РГРПС. Это отдел местной полиции, с которым я работаю чаще всего. Я знаю, что она сильно западала на Натэниела, а я так тогда старалась не признаваться, что живу в одном доме со стриптизером, что слишком держала его в секрете. Пока не привела его как своего кавалера на одну свадьбу, где Арнет тоже была. Тайна вскрылась, Арнет на меня разозлилась, что я раньше ей не сказала. У нее было такое чувство, что я ей позволила выставлять себя дурой. Она не стала этого делать, но она впервые пришла в «Запретный плод» в тот единственный вечер, когда Натэниел вытащил меня на сцену. И сейчас она уверена, что я над Натэниелом извращенно издеваюсь. Ну, и правда – вытащите мужчину на сцену в цепях да огрейте его пару раз бичом, так все будут думать, что вы извращенка-садистка. Бич, конечно, был идеей Натэниела и Жан-Клода. Очевидно, входит в обычное шоу Натэниела. А что я потом сделала – так это было личное мое с ним. Я его пометила – укусила так, что кровь у него пошла прямо на сцене. Это был первый раз, когда я сознательно его вот так пометила – не потому что ardeur овладел мною, а потому что Натэниел это любит, а я ему обещала.

Арнет была уверена, что я – маркиза де Сад, а Натэниел – моя жертва. Пыталась я ей объяснить, что Натэниел бывает жертвой только тогда, когда сам хочет, но она не поверила. Я была убеждена, что она про меня расскажет другим копам, не жалея черной краски. Жить с двадцатилетним стриптизером, имеющим в детстве приводы за проституцию, и без того не сахар, но самой попасть на сцену, это… ну, нехорошо.

– И насколько же приватный танец она заказала?

– Ревнуешь? – осклабился он.

Я подумала и вынуждена была сказать:

– Кажется, да.

– Как это мило! – улыбнулся он.

– Ты отвечай про Арнет.

– Она хотела не танца. Она хотела разговора. – Он тоже секунду подумал и уточнил: – О’кей, хотела она танца, и очень, но ей слишком было неловко мне об этом говорить. Мы просто разговаривали.

– О чем?

– Она пыталась уговорить меня признаться, что ты надо мной сексуально извращаешься. Уговорить оставить тебя и спастись.

– Почему ты мне не сказал?

– Ты и так переживала, что Арнет расскажет Зебровски и другим копам о том, что видела. И ты была занята расследованием каких-то кровавых убийств. Я решил, что тебе не нужны лишние переживания, и справился сам.

– Она приходила еще?

Он покачал головой.

– В следующий раз скажи мне, ладно?

– Если хочешь.

– Хочу.

– Она не может про тебя рассказать – боится, как бы ты в ответ не рассказала, что она неровно дышит к твоему бойфренду-стриптизеру. Ей очень не хочется даже перед собой признать: в нашем представлении для нее самым худшим было, что оно ей понравилось.