– Вы к Роману Сергеевичу?

– Да, к Берестову, – Дмитрий смущенно вытер с лица капли и заметил, как предательски медленно натекает с его кроссовок небольшая лужица.

– У него посетитель, вам придется немного подождать. Хотите чаю или кофе? – Она разглядывала его мокрую одежду, и насмешка… тонкая насмешка сверкала в её глазах. – Вы к нам вплавь добирались?

– Нет, я…

– Да вы не смущайтесь, – улыбнулась девушка. – Это же Питер, тут часто бывает так, приезжим трудно привыкнуть. Так чай? Или кофе? Меня Мира зовут.

– Дмитрий, – кивнул Бажин и тоже улыбнулся. – Кофе, если у вас подают промокшим и обездоленным.

– Ну, на обездоленного вы совсем не похожи. – Лен, кофе принеси, пожалуйста, гостю! – Последние слова она произнесла, нажав кнопку селектора.

«Она точно не секретарша», мелькнуло в мокрой голове Бажина. Смущение, так некстати свалившееся на него, потихоньку отступило.

– А откуда вы знаете, что я приезжий?

Мира усмехнулась.

– Вы приезжий. Думаю, Москва, – она оценивающе ощупывала его взглядом. – Профессия связана с государством. Военный…. Хотя нет, вы – полицейский.

Бажин почувствовал, как челюсть медленно поползла вниз.

– Думаю, прилетели сегодня, судя по вашему виду, утренним рейсом.

– Мне кажется, вы неверно выбрали место работы.

Мира рассмеялась грудным, переливчатым смехом.

– Простите, Дмитрий! Просто Роман Сергеевич предупредил, что приедет человек из Москвы, из уголовного розыска. И вы уронили, – она кивнула на пол позади Бажина. Бирка ручной клади из аэропорта Пулково.

Дверь Берестова открылась, и на пороге показался толстый и лысоватый мужчина в сером костюме. Вслед за ним вышел и сам Берестов. Увидев Дмитрия, он расплылся в улыбке:

– Добрый день, молодой человек! Простите, запамятовал….

– Дмитрий.

– Да, да, точно…. Дмитрий. – Он жестом пригласил Бажина в кабинет. Внутри всё было по-прежнему, как и несколько лет назад, старомодная темная мебель из массива дуба, стены, выкрашенные темно-зеленой краской и практически полностью завешанные картинами, тяжелые портьеры, закрывающие окна, полки с аукционными каталогами графики, живописи, архитектуры. Эдакий кабинет русского дворянина конца восемнадцатого столетия. Пол укрывал толстый ковер, приглушающий звуки, и Дмитрий уважительно не стал ступать на него мокрой обувью.

– Что же вас ко мне привело в этот раз, Дмитрий? – Берестов добродушно смотрел на Бажина поверх тонких очков.

– Вот, Роман Сергеевич, взгляните, – на стол легли снимки изъятых у Халида вещей.

Берестов с минуту разглядывал фотографии, не задержавшись надолго ни на одной, наконец, поднял глаза:

– Что же вас интересует?

– Все эти вещи изъяты у одного человека. И все они – подлинны. Есть заключение авторитетных экспертов.

– Вполне возможно. Яиц работы Карла Фаберже множество, все они в каталогах, остальные предметы мне не известны, по фото я не могу ничего сказать. Что вас смущает, не понимаю? – он откинулся на спинку кресла и ослабил узел галстука.

– Эти предметы объединяют два обстоятельства – они подлинны, и они давно утрачены. Яйцо и диадема во время революции, меч после войны, кодекс Наполеона – в конце восемнадцатого века. Есть еще предметы, их происхождение и подлинность выясняют.

– Это кодекс Наполеона? – Берестов поправил очки и отыскал среди снимков нужный. – Хм… Очень даже… может быть… А взглянуть на оригинал я могу?

– Нет, Роман Сергеевич, он не в России. Но с большой долей вероятности, все эти вещи были проданы отсюда.

– Из России?

– Из Петербурга. Мне хотелось бы узнать, могла ли это быть чья-то одна коллекция? Или, может быть, у вас есть соображения, откуда всё это могло появиться?