тогда ещё усердно прочёсывало всю Европу в поисках тайных знаний и артефактов, и это было хорошо известно Шарлю), задумал его надежно спрятать, и создал систему тайных указателей на случай непредвиденного. В феврале сорок четвертого года во время налёта авиации союзных сил, монастырь был превращён в кучу пыльных обломков. Впоследствии, при разборе завалов, среди почти двух сотен погибших было обнаружено тело Архонта, которого опознал один из монахов-бенедиктианцев. Своды крипты уцелели. Уцелела и стена со светящимся теперь красным светом «Созерцателем». «Деятель» исчез. В то время для Ватикана в одной точке сошлось слишком многое – разруха послевоенных лет, неразбериха в высшем политическом руководстве страны, нехватка средств на восстановление монастыря и потеря Архонта и «Деятеля». Только спустя двадцать лет Монтекассино был отреставрирован, хотя точнее было бы сказать отстроен с нуля, и на вершину этого холма вернулась монастырская жизнь. Аббат Фурье, тогда еще совсем молодой человек, был назначен сюда настоятелем. Являясь по природе человеком подвижного ума и обладая прекрасными способностями организатора, он вдохнул в Монтекассино жизнь. Спустя два года Фурье узнал, что у Шарля Леваля в Кассино осталась родная дочь, которую он незамедлительно разыскал. Аббат понял, что она видит «Созерцатель» зелёным, как только показал ей стену крипты. Так Мари Леваль, мать Хейта, на сорок семь лет сделалась новым Архонтом. Всё это время Фурье и Мари посвятили поискам «Деятеля». Всё это время их поиски ни к чему не приводили. Сам камень был окутан слухами, которые и сейчас казались Хейту нуждающимися в подтверждении. Уж слишком фантастическими они были. Хотя можно ли говорить о фантастике, имея у себя в офисе портал в прошлое?

Мама после инсульта прожила два с половиной года. Половина её тела до конца дней осталась парализованной, также она потеряла способность говорить. Её похоронили на монастырском кладбище осенью две тысячи первого. Хейт стал новым Архонтом Южных Врат, а кардинал Фурье сохранил пост доверенного лица папы и куратора Архонта. За прошедшие двадцать лет, Хейт вернул в папскую сокровищницу множество утраченных ценностей и реликвий. Библиотека и музей Ватикана пополнились сотнями бесценных рукописей, планов реставраций с исторически достоверными снимками, ценнейшими древними манускриптами и трактатами. За эти годы Хейт Леваль по-иному взглянул на церковь. Под покрывалом благости, миролюбия, христианского прощения, милосердия и бесед о спасении души скрывалась алчность, жажда абсолютной власти, наживы и, увы, плотские наслаждения и такие незамысловатые, такие простые человеческие желания, что все эти обряды, одеяния, рясы, сутаны и ризы вызывали в нем лишь кривую усмешку. Искренне служить Святому престолу как-то не получалось. Не давали это сделать отвратительные картины творимых Церковью изуверств. Хейт своими собственными глазами видел разграбление Иерусалима, он возвращался туда четыре раза, в разные периоды и разные по счету Крестовые походы и по несколько дней отходил потом от увиденного. Дикая жестокость рыцарей креста распространялась не только на воинов-мусульман, но и на их семьи, простых горожан, и даже на семьи православных христиан. Так было при взятии Константинополя в тысяча двести четвертом. Хейт помнил и шокирующий любого нормального человека детский Крестовый поход, инициированный Папой. Тогда тысячи детей, собранных со всей Европы, погрузились на корабли и отправились в Святую землю, но оказались в Алжире, на рынке рабов. Архонт не раз наблюдал и сожжение на костре – эту страшную смерть, дарованную папской инквизицией. Он не мог забыть дикие крики людей, обгорающих заживо и тяжёлый, въедливый запах горящей человеческой плоти. Были у Ватикана и чисто экономические аферы. Продажа индульгенций в личном списке претензий Архонта к Церкви занимала почетное первое место. Эти бумаги, пополнявшие карманы духовенства золотом, особенно широкое распространение получили в момент строительства собора Святого Петра, этого монумента могущества Ватикана. На постройку собора, спроектированного величайшими умами своего времени, попросту недоставало денег. Поразительно, но такое случалось даже с Папой. Решение было простым и привычным – прихожанам стали продавать бумажки с дарованными отпущениями грехов в немыслимых количествах. Какое отношение эта финансовая операция имела к Богу, для Леваля было не то, чтобы загадкой, скорее, причиной его ментальных разногласий с Церковью. Зачем же он служил Ватикану? Хейт давно уже ответил себе на этот вопрос. Причины были две. Одна называлась «Созерцатель», вторая – «Деятель». Первая помогала ему в его научной деятельности, способствовала взлету карьеры и, в конечном итоге делала его тем, кто он есть сейчас. Вторую еще предстояло найти. Хейт Леваль твердо верил, что рано или поздно это случится. А тогда…. Тогда станет ясно, что могут дать ему возможности «Деятеля».