— Его зовут Эдик. И ему будет приятно, если ты перестанешь вести себя, как свинтус. И скажешь спасибо за те шоколадки, которые ты забрал без спросу.

— Тогда я их просто верну. Не хочу их. Я такие не люблю.

— Ну надо же, — удивилась я с иронией. — А мне вот почему-то показалось, что наоборот. Ты их так лопал, что аж щеки трещали.

Он улыбнулся. Ему было смешно, но маска злобного мальчика не давала раскрыть настоящие эмоции. Захар напрасно загоняет себя в эти рамки. И мне бывает сложно это делать — опять и опять вытаскивать его из этой скорлупы.

— Ну ладно. Батончики вкусные. Но я не люблю банановые леденцы. Они на вкус, как мыло.

— Ты пробовал мыло?

На этот раз он улыбнулся еще шире.

— Я поспорил с Женькой, что откушу кусочек. И он тогда отдаст свои наклейки с динозаврами.

— И что? — была я слегка шокирована такими подробностями. Мой сын ест мыло? — Это в садике было? Ты правда откусил кусочек мыла?

— Оно было с запахом банана. Я думал, что и вкус будет тоже банановый.

— А был не банановый?

— Не-а. Не банановый. Пришлось потом язык отмывать под краном.

Я засмеялась. Это было забавно. Дети — это очень весело.

— Но разве оно того стоило? У тебя ведь у самого тех наклеек целая куча.

— Если бы я струсил, то Женька дал бы мне щелбан.

— О, — поняла я серьезность ставок. — Понятно. Щелбан — это серьезно… Ну так что — идем? Спускаемся вниз и едем вкусно кушать? Если хочешь, можем заказать тебе какого-то мыла. Со вкусом клубники или сгущенки, например.

Но сын смеялся.

— Нет, такого не бывает…

А я его щекотала.

— Бывает-бывает!

Он извивался и уже не был таким сердитым, как изначально. Значит, отошел.

— Ну ладно-ладно, я сдаюсь!

— И что?

— Поеду с вами. Ладно. Только я буду молчать. Я не хочу с ним говорить.

— Хорошо, — пошла я на уступки. — Договорились. Просто ешь, не бросайся едой в сестру и не бегай по ресторану. Идет?

— Идет.

7. 7

Эдуард

Дина мне нравилась как девушка. Она была в меру серьезна, в меру скромна. Само собой, она была примерная хозяйка и стойкая мама, у которой на шее висело сразу двое маленьких детей. Я прекрасно знаю, каково это — когда в семье брат и сестра, а мать не может переложить хоть часть забот на их отца. Потому что его нет. И все. Тащи все сама. И подгузники, и готовка еды, и уборка в доме, возле дома — все на тебе. Еще ладно, если бы как у меня было — я успел подрасти, когда сестренка на свет появилась. Маме было проще. Был какой-никакой помощник. Но денег нам все равно не хватало. Причем остро и заметно.

Та же ситуация здесь. Может, Дина и пыталась как-то сводить концы с концами, но я прекрасно понимал, что должен помочь. Даже такой ерундой, как пачка конфет или пара кукол для девочки. Мне хотелось это сделать, потому что могу. И потому что дети у нее вправду чудесные. Да, Настя нарисовала мне "губы", из-за чего я знатно опозорился на работе. Да, Захар был словно ежонок — выставлял свои иголки, фыркал и по-детски быковал. Хотя на самом деле это страх и защитный механизм. Мне бы хотелось с ними поладить и провести этот вечер вместе.

Значит ли это, что я готов взять на себя обязанности отчима? Говорить о подобном рано и несерьезно. Я просто хочу пообщаться с девушкой, которая спасла меня от ночевки под открытым небом. А так как она мать двоих малышей — накормлю и их, чтобы Дина не нервничала.

— Ну что, готовы? — приоткрыл я входную дверь и увидел, как заботливая мать завязывает шнурки Захару.

Он смотрел на меня исподлобья и нарочно кривил губы. Словно я какой-то бомж и сделал что-то плохое его семье. И я откровенно не понимал, чем я ему так не нравлюсь. Может, у них уже был какой-то опыт, связанный с незнакомыми мужчинами в семье?