Тем временем Бугор зашел в комнату Людмилы. Присев к опрокинутому системному блоку компьютера, он положил пистолет внутрь металлической коробки, предварительно засунув его в кобуру. Подобрав отвертку, провозившись с поиском разбросанных винтов, он все же тщательно закрепил крышку и установил блок на прежнее место, под стол. Валявшуюся на полу икону Божьей Матери он поднял и поставил на полку, не забыв на выходе из комнаты широко и медленно перекреститься. Войдя в прихожую, Бугор сорвал с вешалки светлый женский плащ и набросил его сверху на окровавленную голову жертвы.

– Хуан! Ком!

Кряхтя и кашляя, аргентинец медленно подошел к напарнику, выпуская очередную порцию сигарного дыма.

– Все! Нас тут не было!  – Бугор открыл на стене электрический щиток, отключил свет во всем доме. Теперь без подсветки крыльца можно было выйти из дома. Оглянувшись, он посмотрел на видневшееся в темноте светлое пятно плаща на кресле. Только сейчас до него дошло, почему он машинально закрыл ее лицо первым подвернувшимся под руку предметом. При своей рисковой жизни он уже мало чего боялся, может, лишь собственной смерти. Он где-то читал про случай, когда женщина, спасая ребенка, в порыве отчаяния подняла автомашину. Вот и сегодня только разбитые и переломанные плечи не дали Людмиле возможности вцепиться в него. Она бы его задушила, даже если бы он всадил в нее всю обойму. Почему он обернулся? Он вспомнил ее пронизывающий взгляд, опять почувствовал опасность, потому и обернулся.

Из оцепенения его вывел хриплый полушепот Хуана: «Босс!» и влетевшая следом через открытую аргентинцем дверь освежающая ночная прохлада, холодком пробежавшая по спине и рукам. Хуан держал ногой входную дверь, терпеливо дожидаясь шефа. Бугор резко повернулся и быстрым шагом вышел из дома. Еще недавно крушивший в доме все на своем пути Хуан осторожно, без стука прикрыл дверь.

На исходе ночи двое мужчин быстро шагали по остывшему тротуару мимо спящих домов загородного поселка. Их силуэты подсвечивались слабым желтым светом уходящей с небосвода луны, отчего длинные наклонные тени стелились по земле, скользя по серой глади асфальта. Подпрыгивающие верхушки темных проекций от шагающих фигур цеплялись за кирпичные, чугунные, сетчатые ограды, словно пытаясь остановить своих хозяев, спешащих покинуть скорее место преступления, уходящих от разгромленного ими чужого дома. Ночной застывший воздух уже уступал место легкому свежему ветерку. Ничто в мире не изменилось. Громы и молнии не потрясли окрестности, испепеляя совершивших злодеяние людей. Планета продолжала свой круговорот. Ночь сменялась светлым днем.

Пройдя два перекрестка, они остановились.

– Хуан! Такси. Ком!  – Бугор, решив, что самое время разделиться, показал ацтеку рукой на зеленый огонек такси, видневшийся в стороне, на освещенном участке площади у ресторана гольф-клуба. Вытащив из бумажника несколько сотен песо, протянул их ацтеку. Свою машину Хуан оставил, как обычно, у рынка. Кивнув, он охотно взял хрустящие купюры, но, взглянув на них, неожиданно ткнул пальцем в сверток, зажатый Бугром под мышкой.

– Мани!  – хрипло прошипел он, глядя Бугру в глаза, не отпуская пальца от свертка.

– Да завтра!  – устало отмахнулся от него Бугор.  – Понял, нет, ацтек ты хренов?

Хуан отпустил сверток, по интонации напарника сообразив, что сейчас не время делить добычу.

– Мя́нана!  – Бугор сказал слово «завтра» по-испански и добавил:  – Фазенда!

– О’кей!  – ответил аргентинец и молча отошел в сторону, растворившись в темноте.

Ночные фонари хорошо освещали проезжую часть дороги, не доставая желтым мерцающим светом закрытые деревьями участки тротуара.