И вот теперь всё зло, которое Заросли так и не смогли уничтожить в Тайби и других людях, вырвалось наружу. Только жёсткое излучение подавляло в Зарослях эту звериную ярость. Но при этом убивало их. Именно Тайби нашёл способ остановить распространение мутаций и заглушить поражённых болезнью. Но способ этот жесток, бессердечен, и ведёт к смерти. Была очень слабая надежда на то, что Полевые Заросли сумеют восстановить себя, выживут. Когда Юнуак говорил с Пращуром, они вместе успели найти решение – увезти с планеты Цветы, только они несут в себе все части Сообщества. Только они могут возродить Небесный Мир. «Юнуак, надеюсь, ты смог отправить их всех», – подумал Тайби, увидев, как чёрные ветки оплели основание одного излучателя.

«Вот и расплата за наши самоуверенность и надменность», – мелькнула мысль. Стойки с глушилками повалились под напором тьмы. Внезапно Тайби ощутил, как его охватили со всех сторон жилистые грубые тёмно-лиловые стебли, возникшие прямо из-под земли. Это были Полевые Заросли! Не все они обратились в эту страшную чёрную массу, и теперь сохранившие душу Родители защищали собой последних Детей-Искателей. Тех, кого приняли поющие Цветы, первые Дети. Некк-Та, которые связали корни, растения и людей в Сообщество. Цветы, которые могли размножаться, только если ощущали эмоции жизни, и погибали, если происходило что-то злое.

Та боль, которую беспрерывно ощущали все, – Тайби, другие люди, все живые растения Сообщества, – внезапно исчезла. Тайби знал, что его смерть скоро наступит. Невозможно было выжить в коконе из мёртвых Зарослей, но у него будет могила, – нечто очень древнее, из тех времён, когда люди… когда они ещё не были людьми, а такими же зверями, которых во множестве Искатели Небесного Мира нашли по всей Галактике.

Лето. Суббота, около полудня. Облачно.

Окраина Кисловки. Настоящая, старая Кисловка. Низкие деревянные дома, в один или два этажа. Печные трубы дымят даже летом. Между неровных рядов домов бегут узкие дороги с выраженной колеёй и широкими пыльными обочинами, края которых, примыкающие к деревянным заборам, покрыты скошенной травой. Вдоль заборов пестреют непролазные кушари, – то сирень, то барбарис. Только перед калитками и воротами та же голая пыльная истоптанная земля, что на обочине дороги.

А вот вдоль забора из красного кирпича аккуратно посажены кусты дёрена белого. Здесь здание двухэтажное, кирпичное, недавно построено. Здесь и газон поаккуратнее, чем у прочих домов. Таких домов мало в Кисловке, это отголоски давно угасшего экономического подъёма.

Несколько дорог, по которым можно добраться до города, оплели разросшуюся деревеньку. Далеко, на западе, бежит автострада, параллельно которой проходит железная дорога. Чтобы добраться до станции и сесть на электричку, пешком придётся идти почти час. Но через Кисловку ходит автобус. Этот маршрут чудом сохранился с тех времён, когда рядом с Кисловкой появился посёлок «Механик», созданный для сотрудников НИИ и работников механического завода.

Бывший посёлок «Механик» и стал Кисловкой. Большой Кисловкой, но всё же не городом. Высотки тут выстроены угловатыми, но уютными полукольцами, внутри больших дворов росли редкие деревца и дикий кустарник. Детские площадки зажаты автостоянками, и машины жильцов столпились, будто очередь за дефицитом в стародавние времена. Детвора с весёлым визгом носилась по двору под присмотром нескольких стариков и старушек. Здесь царило умиротворение. Огромный и шумный город темнел едва различимым смогом севернее.

На самой окраине Кисловки, там, где проходила старая дорога, ведущая к мосту через речку Ажорку, стояли недостроенные кирпичные дома, с пустыми глазницами окон, без крыш. Через дверные проёмы видны незаконченные стены комнат. Хозяева широко размахнулись, каждый дом занимал чуть не половину участка. Но уже лет десять, как эти участки оказались заброшены, и стали Местом Встречи местного кошачьего народа.