Одноклассник Лёши как-то жаловался, что родился под Новый год. Нашёл из-за чего страдать! Гораздо хуже родиться в конце августа, все подарки будут полезные и важные – к школе. Туфли, сменка или чёртов дипломат! Об «Электронике» точно можно забыть. Теперь Тихон первоклашка, и всех нужно собрать к первому сентября. Аринке плевать, что на ней надето, она даже за ним брюки донашивает, а вот Вероничка точно выпросит обновки.

При детях родители не обсуждали денежные проблемы, Лёша выхватывал только хвосты фраз, но догадался, что не всё гладко. Мама снова не работала, заметно округлилась, папа приходил с работы недовольный и ссорился с дядей Лёхачем, тот хоть и был старше отца, не женился, жил в Большом доме и зарплату тратил как-то стихийно, то на новые бобины, то на белые брюки. Он тоже работал в совхозе «Сад-Гигант», в цехе, где изготавливали плодово-креплёное вино, проще говоря, бормотуху. Но сегодня на праздничном столе её не было, будто никто не знал, что дядя Лёхач таскает её тайными тропами мимо проходной и продаёт друзьям-знакомым.

Стол накрывали тем, что в избытке водилось на огороде, и курятиной во всех возможных видах и формах. Два дня назад отец привёз целую коробку замороженных окорочков. Утром их зажарили в духовке; за день в огромной кастрюле, добавив свиные ноги, сварили холодец; куриным фаршем набили перцы и накатали тефтель.

Вероничка и Арина скручивали салфетки, Лёша и Тихон украшали фаршированные яйца ягодами чёрной смородины и раскладывали шпроты на жареный хлеб. Бабушка натушила фасоли и капусты, дед Витя отвечал за щучьи котлеты и тарань к пиву, поэтому спозаранку загрузил коляску «Урала» удочками и ускакал на рыбалку.

К вечеру всё это великолепие чуть заветрилось и остыло, но выглядело всё так же аппетитно. Когда проснулись комары и сверчки, гости ещё сидели за столом, но уже не ели, в основном закусывали и выясняли, кто кого сильнее уважает, а дети ждали торт. Самые резвые пустились в пляс.

Дядя Лёхач растянул меха, выкрикнул:

– Специально для Веронички!

И запел:

Ещё немного – и слова закружит ветер,

И синим небом завладеют облака…

И все, что было между нами в этот вечер,

Слегка нелепым станет вдруг издалека.

Все как по команде повернулись к Веронике. Она застенчиво пробормотала:

– Ничего не специально. Между прочим, он и маме нравится, и тёте Люде.

Бабушка Василиса осуждающе покачала головой и пригрозила дяде Лёхачу пальцем. Все знали про любовь Вероники к Жене Белоусову, её постоянно дразнили, но беззлобно, при этом сами же включали его песни и, если вдруг его показывали по телевизору, звали её хоть с улицы, хоть со двора. Один раз Лёша бегал за ней к Протоке, правда, им удалось застать только конец выступления. Но он видел, как горели глаза сестры, как она затаилась, ловя улыбку любимого артиста, будто тот действительно пел только для неё.

Лёша не понимал обожания знаменитости из телевизора. Бред какой-то. В качестве мужа Белоусов был явно староват для одиннадцатилетней Вероники. Как-то он спросил её об этом. Она нехотя и непонятно объяснила:

– Я представляю, будто он мой папа. Заботится обо мне, дарит подарки и встречает из школы. И все завидуют.

– А наш папа тогда для чего?

– Он всё время на работе.

Лёша недоумённо застыл.

– Тогда, получается, Белоусов типа женат на нашей маме?

Вероничка дёрнула плечом, разговор ей явно не нравился, но всё же она ответила:

– Маму я тоже другую представляю. Ирину Понаровскую.

Лёша много ещё чего хотел спросить, но промолчал. Долго обдумывал откровения сестры. Как вообще можно представлять себе других родителей? Да, мама постоянно беременная, а папа вечно занят, но какие бы ни были, они родные и привычные. Артисты – это просто артисты, может, и красивые в стразах и перьях, но перед сном не целуют в лоб и не отпаивают киселём, когда прихватывает живот.