Когда тяжелые шаги Гейба стихли, и он стал точкой на горизонте, я подумала о том, что Нинел или даже Эндрю, лучше бы подошли для этой цели. Более незаметные и бесшумные, они имели хорошую реакцию, гораздо лучше, чем у Габриэля. Впрочем, и Лука обладал такими качествами, для меня он был бы первым кандидатом на роль разведчика. Но раз в его руках была карта, и никто кроме него на неё не претендовал, это уверило меня в том, что карту дал ему лично сам Виктор, возложив на него так же и командование.

Когда голос Гейба раздаётся по внутренней связи, возвещая о том, что всё чисто, я невольно вздрагиваю. Внутренняя связь, как коммуникатор и винтовка, не должна работать, но видимо, и здесь Антон постарался.

Отряд движется слаженно, не считая Луки, который то и дело смотрел то в карту, то на компас. Бумага шелестела на ветру, и он резкими движениями одергивал её, стараясь расправить, но ветер вновь загибал внутрь очередной край. Лука сбивал строй, и злился из-за того, что на бумажной карте не было той стрелочки, что указала бы путь, как на её голографическом собрате.

Наш неровный строй не нарушался ни единым звуком. Ожидаемой колонны с медиками и техниками не было видно, и меня стали посещать мысли, что они могли, так же как и мы, нарваться на взрывное устройство. Но, может быть, просто задерживались в пути. Лишь Гейб нарушал гнетущую тишину, ругаясь по внутренней связи на Луку, что менял направление каждые пять минут. Но вскоре раздался его радостный возглас о том, что впереди виднеется разрушенное здание, к которому мы так упорно шли.

Когда мы достигаем цель нашего пути, то это здание оказывается довольно большим магазином, а позади, виднеются руины домов. Магазин на фоне руин позади, сильно выделялся. Он был почти цел, если не считать одной разбитой витрины, и отвалившейся вывески, что уже почти полностью занесло песком.

– Здесь иногда бывает патруль, – Лука нервничал, осматривая здание, – но будем надеяться, что они не будут заезжать так далеко, и мы не нарвёмся на них.

Парни заходят внутрь все вместе, позабыв о безопасности, расслабленные тем, что мы слишком отклонились от основной дороги.

Я захожу последней, перед этим, окинув взглядом горизонт.

Внутри светло и очень много места. Стеллажи были сдвинуты к стенам и к окнам, оставляя центр помещения свободным. Высокий потолок был полностью зеркальным, и, запрокинув голову вверх, я смотрю на своё бледное и далёкое отражение.

– Скрыть все опознавательные элементы на одежде, – опустив голову, я замечаю, что парни сев на пол, распаковывают коробки с пайком.

– Принцесса, – Гейб уже что-то жевал, – ты лучше поешь, потом покомандуешь.

– Да, Лив, – поддержал друга Лука, – мы уже давно не ели, а впереди ещё долгий путь. Давай к нам.

Лука очаровательно улыбался, как ни в чем, ни бывало, и жестом приглашал меня сесть к ним, прямо на пол, на котором разбили импровизированный стол.

Я отрицательно мотаю головой. И иду к стеллажу, через который падал солнечный свет.

Сняв жилет, я снимаю куртку. На плечах красуются отличительные капитанские знаки, которые я без сожаления снимаю, и, борясь с желанием выбросить их, отправляю в потаённый карман. Выброшенные знаки и погоны могут стать отличной уликой для патрульных из гарнизона. Сняв рубашку, я проделываю те же самые действия с ней. Оставшись в одной футболке, чувствую, как начинаю дрожать от ветра, что врывался в разбитое окно. Отрываясь от своей работы, я бросала короткие взгляды на улицу, осматривая горизонт раз за разом, ожидая за нами погоню из гарнизона.

Полностью сняв все элементы с рубашки, я бросаю ещё один взгляд в окно, и моё сердце замирает.