Рамиль вышел из-за джипа. Без разговоров – удар в живот. Человек в спортивном костюме согнулся… и с головы слетела бейсболка. Татарин побледнел. Это был не Фёдор.

Из-за угла с рёвом выскочили три джипа. Чёрные, с затонированными окнами. Двери распахнулись. Люди Мухи, вооружённые до зубов, в считанные секунды взяли бойцов татарина в кольцо. Разоружили, заставили лечь.

– Татарин! – голос Мухи, как удар хлыста. – Я же говорил – не трогай пацана. Ты не понял по-хорошему.

Рамиля подвели к нему. Муха спокойно докуривал сигарету, глядя в глаза бывшему «союзнику».

– Ты себе жизнь сам загубил. Не соображаешь, когда надо остановиться. Всё. Игра закончена.

– Паш… – попытался выдавить Рамиль, но удар прикладом в спину заставил его согнуться.

– В расход его, – коротко бросил Муха. – Закопать настолько глубоко, чтоб даже шакалы не нашли.

– Принято, Павел Игнатьевич, – кивнул один из бойцов и жестом подозвал остальных.

Через минуту машины растворились в темноте. Муха остался стоять, глядя на пустой вход спортзала. На душе было спокойно. Он защитил пацана. Но понимал – за этим «Фёдором» тянется что-то куда более серьёзное, чем просто удар в челюсть.

ГЛАВА 10. ДОРОГА ДОМОЙ

Фёдор уставился в иллюминатор, как заворожённый. Самолёт мягко плыл сквозь разреженное небо, а внизу, под крылом, в глубокой синеве ранней ночи рассыпались огоньки городов, будто кто-то рассыпал по земле золотые искры.

– Красиво-то как… – проговорил он вполголоса, больше себе, чем кому-то. Взгляд его был тихим, задумчивым.

Если бы не Кириллыч с его «внезапными» ментами, если бы не тот незнакомец, что в последний момент вышел из тени и предложил заменить его на пути к машине сопровождения… – сейчас бы сидел в какой-нибудь душной квартире на окраине Хабаровска и слушал, как капает с потолка в ванну. А может, и хуже – валялся бы где-нибудь в лесу под присмотром «доброжелателей» Рамиля.

Но всё обернулось иначе. Сейчас он летит домой. Целый. Живой. Победитель.

Фёдор улыбнулся. Вспомнился финал – бой, словно из другого мира. Всё двигалось медленно, как во сне, а он – будто вне времени, на шаг впереди каждого движения противника. Удар… ещё удар… как будто не он бил, а сама энергия проходила сквозь него.

– Улыбаешься, значит, мысли хорошие? – услышал он рядом голос тренера. Евгений Сергеевич сидел с полуприкрытыми глазами, но с лёгкой улыбкой на губах. – Это правильно. Молодец.

Фёдор повернул голову:

– Евгений Сергеевич… а где мы возьмём деньги? Ну… те, которые нужны Костылю.

Тренер тут же открыл глаза. Вздохнул. Замялся.

– Федь… тебе не нужно об этом думать. Ты и так сделал больше, чем должен был. Это взрослые дела, ты ещё школьник. Не твой это груз. – Он провёл рукой по лицу, потерев уставшие глаза. – Прости, вырвалось.

Фёдор молча кивнул. Потом вдруг оживился:

– А если я буду драться за деньги? Ну, как в этих… коммерческих боях. Неофициальных. Только до восемнадцати – так, чтобы быстро.

Евгений Сергеевич откинулся на спинку кресла и чуть приподнял бровь:

– Ты хоть понимаешь, что говоришь? – голос был усталым, но не жёстким. – Тебе семнадцать. Это уголовщина, если что-то пойдёт не так. Я не позволю тебе попасть в эту мясорубку. Не сейчас.