Он посмотрел в окно. За стеклом проплывал ночной город – неоновая пустота, равнодушные фонари, закрытые павильоны, темнота между зданиями, в которой прятались и любовь, и опасность, и, может быть, даже смерть. Почему с ним снова всё это происходит? Что это – карма, злой рок, или он сам из тех, кто без драки не может пройти по жизни? Ведь тренер говорил – не соваться, не шляться, сидеть в номере, готовиться. Вечер, ужин с командой – всё по плану. А теперь? Теперь он враг какому-то местному "Рамилю", и Алена рядом – в беде.

Он украдкой бросил взгляд на неё. Она сидела, прижавшись к двери, сжав руки в кулаки, глядя в одну точку. Лицо её казалось каменным, но это был не покой – это была буря, запертая внутри. И в этой буре пульсировал вопрос: «За что?»

– У тебя есть деньги? – её голос разрезал тишину, как нож.

Фёдор повернулся к ней, приподняв бровь.

– С водителем расплатиться?

Алена резко зажала лицо ладонями, издав звук, похожий на стон или даже рычание. Она вскинула голову к потолку машины:

– Господи, за что мне это? Что я сделала не так в этой жизни?..

– Остановите тут, пожалуйста, – приказала она водителю, одновременно толкая Фёдора локтем в бок.

Он молча вышел. Ночной воздух встретил их прохладой и запахом мокрого асфальта. Алена быстро сунула деньги в руку таксисту и, не дожидаясь сдачи, резко шагнула прочь, бросив через плечо:

– За мной. Прогуляемся. Пусть никто не знает, где нас высадили.

Фёдор послушно двинулся следом. Улицы, дворы, темные арки – всё это сливалось в один лабиринт без карт и ориентиров.

– Ни фига себе у тебя мозги работают. Ты не в первый раз в бегах, что ли? – спросил он, пытаясь хоть как-то разрядить обстановку.

Алена остановилась, резко повернулась и процедила:

– Заткнись нахрен, придурок. Лучше слушай и делай, как я говорю, если жить хочешь.

Тон её был не просто резким – он был тем самым голосом, которым люди разговаривают с гранью. Когда понимают, что за этой чертой – смерть. И Фёдор понял: лучше не спорить.

Они петляли около получаса, пока наконец не подошли к обычной пятиэтажке. Потускневшие окна, облупленная краска, слепой подъезд. Алена проверила, не следят ли, и, убедившись, что улица пуста, юркнула внутрь. Фёдор – следом. Лестница встречала сыростью и старым табаком. Третий этаж. Тяжелое дыхание. И тишина.

Она постучала. Тихо, но уверенно. Не как человек, просящий, а как тот, кто знает – ему должны.

Из-за двери донеслись шаркающие шаги.

– Кто там? – сонный женский голос, без страха. Но с усталостью.

– Света, это я. Алена. Открывай. Быстрее.

Щелчки замка. Дверь приоткрылась. На пороге стояла молодая женщина в ночной рубашке, явно только что поднятая с постели. Без косметики, с припухшими веками. Но в глазах – острота, как у хищника, который может укусить даже во сне.

Она посмотрела на Алену, потом – на Фёдора. Не спросила ни слова. Просто отступила внутрь, пропуская.

– Заходите. Быстро. Разувайтесь, тихо.

Алена быстро сняла обувь, шубу.

– Света, у нас проблемы. «И мы у тебя пересидим», —сказала она, и в этих словах было не просьба, а констатация. Как будто другого выхода просто не было.

– Одна? – спросила Алена, ещё не раздеваясь полностью.

– Ага. Заходите. Я чайник поставлю.

Они устроились на тесной кухне. Обои старые, но чистые. Холодильник гудит. У окна – старенький стол, три табурета. Света варила кофе, а Алена, грея руки о чашку, быстро рассказала о случившемся – без эмоций, по существу. Светлана слушала, не перебивая. Потом перевела взгляд на Фёдора.

– Ты, парень, хоть понимаешь, куда вляпался? – сказала она, отхлебнув кофе из кружки с надписью «BOSS». – Ты уже мертвый. Просто тебя пока не закопали.