Ребята кивнули. Всё было понятно. Каждый должен был выложиться.

– Никто не выходит из номеров. Я вас сам соберу на ужин, – добавил он. – Федя, задержись.

Фёдор сел. Лампа отбрасывала тень на его лицо.

– Слушай, – начал тренер. – Ты сильно повлиял на их план. Их главный боец остался вне игры. У них только середняки. Я не знаю, как они прошли Читу. Но ты – ты им теперь как кость в горле. Поэтому, вопрос – что дальше?

– В смысле?

– После школы. Что ты будешь делать?

Фёдор задумался. Его взгляд стал взрослым, глубоким.

– Не знаю. Пока не думал. Учиться ещё год. А там – посмотрим.

Тренер усмехнулся, но в его глазах было уважение.

– Как ты смотришь на профессиональный бокс? У меня есть связи. Можно выйти на серьёзный уровень. Международный.

Фёдор пожал плечами, но сказал уверенно:

– Учусь ещё. После – поговорим. Но с боксом я завязывать не собираюсь.

Евгений Сергеевич кивнул. Медленно. И с каким-то внутренним облегчением.

– Ну и отлично, – сказал он. – Потому что после сегодняшнего вечера, мне кажется, ты родился заново. На этом ринге.

Фёдор не ответил. Он просто посмотрел в окно. Где-то вдалеке горели огни ночного Хабаровска. Ветер дул с Амура. А завтра – был финал.

ГЛАВА 7. БОЛЬШИЕ НЕПРИЯТНОСТИ

Фёдор лежал на узкой гостиничной кровати, уставившись в потолок с невидящим взглядом. Стены номера будто сжались, воздух стал вязким. Мысли роились, как пчёлы в потревоженном улье. Слова тренера всё ещё звенели в голове: «После школы – на профессиональный ринг… У тебя талант…»

Федя вздохнул и сел на кровати. В груди щемило. Да, он чувствовал – тренер прав. Но так ли просто всё? Он ведь ещё пацан, не взрослый мужчина. Хотя… После клинической смерти, после той тишины под водой и вспышки на ринге – разве осталась в нём та наивная детскость?

Он посмотрел на электронные часы на прикроватной тумбе. Было чуть больше десяти вечера. Хотелось прохлады, хотелось… апельсинового сока. Глупо, но именно он сейчас мог успокоить мысли. Накинув куртку поверх спортивного костюма, Фёдор вышел из номера и спустился в холл гостиницы.

Он отлично запомнил тот момент, когда впервые переступил порог этой гостиницы с командой – запомнил запахи, вывеску ресторана и доносившийся из-за стеклянных дверей аромат тёплого хлеба и тушёной говядины. Теперь его вела не столько жажда, сколько потребность уединиться, посидеть и подумать, пусть и в шумном зале. Он толкнул стеклянную дверь и оказался внутри.

Ресторан оказался заполнен битком. Почти все столики были заняты. В зале играла музыка, над сценой мерцали тусклые лампы. На сцене стояла высокая девушка с рыжими волнистыми волосами и пела под живую гитару. Голос был бархатным, глубоким, с легкой хрипотцой. Фёдор удивился – настолько сильно он не ожидал такого таланта в обычном гостиничном ресторане.

Барная стойка оказалась спасением – возле неё было свободно. Он занял высокий стул и, не глядя на бармена, бросил:

– Апельсиновый сок, пожалуйста.

Бармен молча кивнул и начал готовить заказ.

Где-то в углу ресторана громко хохотала компания. Четверо – все как на подбор: широкие плечи, короткие стрижки, угрюмые лица, набитые до краёв бокалы. Они не просто пили – они искали, за что зацепиться. Громкие слова с матом, похабные шутки, откровенные взгляды. Один из них – худощавый, но со злыми глазами – буквально прожигал рыжеволосую певицу взглядом. Фёдор почувствовал, как его поджилки напряглись. Было ясно: скоро произойдёт что-то нехорошее.

Когда девушка закончила песню, зал взорвался аплодисментами. Она улыбнулась, слегка поклонилась и спустилась со сцены. Лёгкой походкой она направилась к стойке, где сидел Фёдор. Он постарался сделать вид, что просто тянется к соку. Но когда она села на соседний стул и попросила у бармена воды, сердце Феди забилось как перед боем.