– Сюда, пожалуйста, – показала Мария Саввична. – Миша, это товарищ из уголовного розыска, по поводу Бори.

Профессор Голубцов сидел возле окна с газетой в руках, облаченный в домашнюю куртку, и, кажется, дремал, потому что очки у него съехали на самый кончик носа и сопел он как-то подозрительно.

– Опять задремал, – проворчала Мария Саввична. – Привык по ночам работать: тихо, все спят, легче с мыслями собраться. А потом вот спит полдня, хорошо еще, сегодня не на работу. Возраст, – словно извиняясь, пояснила она Сане. – Миша, к тебе пришли, Миша! – тормошила она мужа.

– Что? Светланка уже убежала? Завтракать пора? – встряхиваясь и поправляя очки, спросил профессор.

– Пришли к тебе, из уголовного розыска. Вот, товарищ стоит.

– А, здравствуйте, проходите, пожалуйста. А я тут задремал нечаянно, – смущенно проговорил Михаил Маркович, поднимаясь навстречу гостю.

Профессор был высок, худ, лысоват, с небольшой аккуратной седой бородкой а-ля Чехов.

– Проходите, присаживайтесь. Чем могу служить?

Мария Саввична, убедившись, что муж занялся гостем, ушла обратно на кухню и вернулась уже с чайником.

– Выпейте с нами чаю, заодно и поговорим, – доставая из буфета посуду, предложила она. – Мы ведь Борю давно знаем, Миша с ним учился вместе в университете. А потом, уж когда мы поженились, и я с ним познакомилась. Это было еще до революции, в девятьсот девятом году.

– До революции?

– Ну конечно. Нам уж лет немало, – улыбнулась Мария Саввична. – Миша тогда в гимназии преподавал, а Боря в географическом обществе работал.

– Выходит, вы Баженова дольше всех знаете?

– Пожалуй, – согласился Михаил Маркович. – Из ныне живущих я и Петя Куликов, третий наш товарищ. Мы в университете, знаете ли, как три мушкетера были. Неразлучные друзья – один за всех, и все за одного.

– А он сейчас жив?

– Жив. В университете преподает, кафедрой заведует, – помешивая сахар в стакане, проговорил Михаил Маркович. – Видимся мы с Петей теперь нечасто: дела, возраст, заботы, – но связь поддерживаем.

– Скажите, вы, разумеется, знаете о коллекции Баженова?

– Ну конечно. Ее еще Борин отец начал собирать. Очень интересные экземпляры имеются.

– А как много людей знает о коллекции Баженова?

– Сложно сказать. Боря не делал из нее секрета, но особенно и не распространялся. Кому попало не рассказывал. Все знакомые знали, в институте знали, а кто еще… Понятия не имею. Но, знаете, мне кажется, никто из знакомых Бориса на такое пойти бы не смог, – уверенно проговорил Михаил Маркович.

– Почему вы так думаете?

– Ну это же очевидно: Борис вращается в интеллигентных кругах, ни бандитов, ни пьяниц или там, скажем, неблагонадежных граждан в числе его знакомых не было и нет, – удивленно пояснил профессор. – Исключительно порядочные люди.

– Вы удивитесь, на какие жуткие преступления оказываются способны так называемые интеллигентные люди, или, точнее, те, кто под них рядится. И порядочность, на мой взгляд, качество, к интеллигентности прямого отношения не имеющее. Видал я людей дремучих, малообразованных, которые иному академику пример порядочности подать могли бы, – наставительно заметил Саня.

– Конечно, вы правы. Образование и хорошие манеры, которые у нас зачастую принимают за подлинную интеллигентность, никакого отношения к ней не имеют, и муж, безусловно, слишком снисходителен к людям, – вмешалась в разговор Мария Саввична. – Я неплохо знаю людей, которые бывают у Баженовых, – да, это уважаемые солидные люди. Но что уж тут, у каждого человека есть свои слабости, тайные грешки, страстишки, зачастую безобидные, но бывает, что и безобидная страсть может человека до беды довести.