Анатомия убийцы: Психиатрический этюд Макс Блэквуд

Лампа над столом в комнате для допросов противно гудела, отбрасывая неровный свет на серые стены. Елизавета Морозова, судебный психиатр с десятилетним стажем, устало потерла переносицу. Кофе, выпитый залпом перед входом в тюрьму, уже не помогал. На улице давно стемнело, а впереди ее ждала, возможно, самая сложная оценка за всю карьеру.

Запах. В тюрьме всегда пахло одинаково: хлоркой, дешевым мылом и… страхом. Этот последний, едва уловимый запах, проникал в поры, оседал на языке, заставляя чувствовать себя неуютно даже закаленных профессионалов. Елизавета сделала глубокий вдох, стараясь собраться. Она должна быть объективной, беспристрастной, несмотря на то, что знала об Андрее Волкове. Знала слишком много.

Из папки, лежащей на столе, на нее смотрело фото. Молодой мужчина, лет тридцати на вид. Правильные черты лица, короткая стрижка. Обычная внешность, ничем не примечательная. И именно это пугало больше всего. За этой маской обыденности скрывалось нечто чудовищное. Волков обвинялся в жестоком убийстве своей жены. Убийстве, совершенном с особой жестокостью, как писали в протоколах.

Елизавета отложила фото и углубилась в чтение. Биография: рос в неполной семье, отец – алкоголик, мать – тихая, забитая женщина. Детство, полное лишений и насилия. Школа – средние оценки, немного друзей. Работа – сначала на стройке, потом водителем. Женился рано, через год родился ребенок. Идеальная схема для социопата, промелькнуло в голове. Но Елизавета не позволяла себе делать поспешные выводы. Пока.

Далее шли записи предыдущих допросов. Следователи давили на Волкова, пытались выбить признание. Он молчал, отвечал односложно, уклонялся от прямых ответов. Его адвокат советовал хранить молчание, ссылаясь на шоковое состояние. Елизавете предстояло понять, действительно ли это шок, или тщательно разыгранная роль.

Дверь скрипнула, и в комнату вошел конвоир.

– Доктор Морозова? Обвиняемый Волков доставлен.

– Спасибо, сержант. Можете его впустить.

Конвоир кивнул и вышел. Елизавета снова посмотрела на фото Волкова. Простое лицо, спокойный взгляд. Идеальная маска. Она откинулась на спинку стула, готовясь к встрече. Сейчас начнется игра. Игра, в которой на кону – человеческая судьба.

Волков вошел в комнату, сопровождаемый двумя конвоирами. На нем был серый тюремный комбинезон. Движения скованные, взгляд опущен вниз. Он казался меньше и слабее, чем на фотографии.

Конвоиры усадили его за стол, напротив Елизаветы, и отошли к двери. Волков поднял глаза. Взгляд прямой, изучающий. Никакого раскаяния, никакого страха. Просто любопытство. Или это она себя убеждает?

Елизавета внимательно наблюдала за ним, отмечая каждую деталь: осанку, мимику, жесты. Пыталась прочитать его, как открытую книгу. Но Волков был сложным шифром, ключ к которому еще предстояло найти.

– Андрей Волков, – тихо произнесла Елизавета, стараясь говорить спокойно и ровно. – Меня зовут Елизавета Морозова. Я судебный психиатр.

Волков молчал, продолжая смотреть на нее.

– Вы знаете, зачем вы здесь?

Волков кивнул.

– Меня попросили оценить ваше психическое состояние.

– Зачем? – впервые заговорил Волков. Его голос был тихим, хриплым.

– Это необходимо для суда. Чтобы определить вашу вменяемость.

– Я вменяем, – уверенно ответил Волков.

– Хорошо. Тогда нам не составит труда разобраться в произошедшем.

– Мне нечего рассказывать.

– Вы уверены? Следствие располагает доказательствами вашей вины.

Волков снова замолчал, опустив взгляд на свои руки, лежащие на столе. Пальцы нервно перебирали, выдавая его волнение.

Елизавета продолжила:

– Я видела материалы дела. Там много противоречий. Ваша версия событий отличается от показаний свидетелей.

– Свидетели лгут.

– Почему?

– Не знаю.

– Вам не кажется, что это странно?

Волков пожал плечами.

– Может быть, они что-то видели, что-то слышали… Что-то, что вы забыли?

– Я ничего не забыл.

– Вы помните день убийства?

Волков нахмурился.

– Да.

– Расскажите мне.

Волков долго молчал, словно собираясь с мыслями.

– Мы поссорились.

– Из-за чего?

– Из-за денег. Ей всегда было мало.

– И что было дальше?

– Я ушел.

– Это все?

– Да.

Елизавета смотрела на него, не отрывая взгляда. Она чувствовала, что он лжет. В каждой его фразе, в каждом движении сквозила ложь. Но она не давила. Дала ему возможность самому запутаться в своей лжи.

– Вы говорите, что ушли после ссоры. Но свидетели утверждают, что видели вас возле вашего дома поздно вечером.

Волков вздрогнул.

– Я… Я вернулся.

– Зачем?

– Забрать вещи.

– А зачем вам понадобилось столько времени? Свидетели утверждают, что вы были там несколько часов.

– Я не знаю. Я просто… ходил вокруг.

– Ходили вокруг? Что вы чувствовали в этот момент?

– Ничего.

– Пустоту?

– Да. Пустоту.

Елизавета замолчала, давая ему время переварить свои слова. Она видела, как он борется с собой, как пытается скрыть правду. Но правда всегда просачивается наружу, рано или поздно.

– Андрей, – мягко произнесла Елизавета. – Я понимаю, что вам тяжело говорить об этом. Но мне нужно знать правду. Только так я смогу вам помочь.

Волков посмотрел на нее с недоверием.

– Вы хотите мне помочь?

– Да. Это моя работа.

– Вы мне не верите.

– Я хочу верить. Но вы не даете мне такой возможности.

– Я говорю правду.

– Нет. Вы лжете. И я знаю это.

Волков снова опустил взгляд.

– Зачем вы это сделали? – спросила Елизавета, нарушив тишину. – Зачем вы убили свою жену?

Волков вздрогнул, словно от удара.

– Я не убивал ее!

– Но все указывает на вас. Отпечатки пальцев, орудие убийства… Свидетели, в конце концов.

– Это подстроено!

– Кем? Зачем?

– Я не знаю!

– Вы хотите сказать, что вас подставили?

– Да!

– Кто-то хотел вас подставить?

– Да!

– Кто этот человек?

– Я не знаю!

Елизавета вздохнула. Она понимала, что разговаривает с ребенком, загнанным в угол. Ребенком, который боится признаться в содеянном.

– Андрей, – снова заговорила Елизавета. – Я не следователь. Я не буду вас осуждать. Я хочу понять, что произошло. Что заставило вас совершить этот ужасный поступок.

– Я ничего не делал!

– Хорошо. Допустим, вы говорите правду. Тогда кто-то убил вашу жену и подставил вас. Вы хотите, чтобы я поверила в это?

Волков молчал.

– Вы понимаете, что это звучит неправдоподобно?

Волков молчал.

– Андрей, я хочу вам помочь. Но я не могу этого сделать, если вы не будете со мной откровенны. Расскажите мне все, как было на самом деле. Не утаивайте ничего. Я обещаю, что вы не пожалеете.

Волков поднял на нее заплаканные глаза.

– Я… я не знаю, что произошло, – прошептал он. – Я помню, как мы поссорились. А потом… потом темнота.

– Темнота?

– Да. Я ничего не помню.

– Вы потеряли сознание?

– Может быть. Я не знаю.

– А когда вы очнулись?

– Уже было утро. Она… она лежала в кровати.

– Мертвая?

Волков кивнул.

– И что вы сделали?

– Я… я испугался. Я убежал.

– Почему вы не позвонили в полицию?

– Я боялся, что меня обвинят.

– И вы были правы.

Волков снова заплакал.

Елизавета молча наблюдала за ним. Она видела, что он говорит правду. Часть правды, по крайней мере. Он действительно мог потерять сознание. Мог страдать провалами в памяти. Но это не объясняло всего.

– Андрей, – тихо произнесла Елизавета. – Я думаю, что вам нужна помощь. Психологическая помощь.

– Я не псих! – воскликнул Волков.

– Я не говорю, что вы псих. Я говорю, что вам нужна помощь, чтобы разобраться в том, что произошло. Чтобы вспомнить то, что вы забыли.

– Я ничего не забыл.

– Вы уверены?

Волков замолчал, опустив голову.

Елизавета встала из-за стола.

– На сегодня все, Андрей. Я приду к вам завтра. Подумайте над моими словами.

Волков не ответил.

Елизавета вышла из комнаты, оставив его одного. Конвоиры тут же подхватили Волкова под руки и повели его обратно в камеру.

Елизавета вернулась в свой кабинет. Голова гудела от напряжения. Она села за стол и достала из сумки бутылку воды. Сделала несколько глотков, стараясь успокоиться.

Дело Волкова было сложным и запутанным. Она чувствовала, что здесь замешано что-то большее, чем просто бытовая ссора. Что-то, что скрыто глубоко в подсознании Волкова. И ей предстояло это выяснить.

Она открыла файл с делом Волкова и снова посмотрела на его фотографию. Простое лицо, спокойный взгляд. Идеальная маска. Но за этой маской скрывался человек, способный на чудовищное преступление. Или жертва обстоятельств? Елизавета не знала. Пока.

Завтра она вернется в эту серую комнату, чтобы продолжить игру. Игру, в которой на кону – человеческая судьба. И она должна выиграть эту игру. Ради правосудия. Ради истины. Ради самой себя.

Елизавета перечитала протоколы, отметив про себя ключевые моменты, несостыковки. Обратила внимание на семейный анамнез, на травматичные события детства. На то, как Волков избегал определенных тем.

Она откинулась на спинку кресла, закрыв глаза. Представила себе Волкова маленьким мальчиком, испуганным и одиноким. Представила себе его отца, жестокого и пьяного. Представила себе его мать, тихую и забитую.

И в этот момент Елизавета почувствовала сочувствие к Волкову. Сочувствие к сломленному человеку, ставшему жертвой обстоятельств. Но это сочувствие не должно было повлиять на ее объективность. Она должна была оставаться беспристрастной, несмотря ни на что.

Она открыла глаза и снова посмотрела на фотографию Волкова. Теперь в его взгляде ей почудилась не только маска, но и мольба о помощи. Мольба, которую она должна была услышать.