– Ладно. Допустим. Но почему именно капитан Джексон? Ты решил подставить невиновного человека? И при этом он не уволил тебя, не понизил, а просто стал давать мертвые дела? Ерунда какая-то. Ничего не сходится.

– Бывает так. Что ничего не сходится. Привыкай, – он поднялся и отряхнул полы пальто. – Пора спать. Утром не забудь закинуть монетку на ручку двери или просыпать пудры или чего-нибудь на порог.

– Монетка на ручку? – переспросила девушка.

– Если кто-то в твое отсутствие откроет дверь, ты это узнаешь. А гости, скорее всего, у нас будут.

Джейн нехотя кивнула. Не потому что она разделяла паранойю напарника, нет. Она лишь хотела как можно оказаться в своей маленькой тесной каморке. Длинные коридоры вызывали дискомфорт, потому что как только ночь вступала в свои права, их заполняли крики и… шепот. Такой тихий и невнятный, будто кто-то притаился за углом и выжидал. По спине поползли мурашки.

***

В допросной пахло моющим средством. Джейн задержала взгляд на месте, где еще день назад расплывалось кровавое пятно. Роберт опустился на стул и, вздохнув, достал из папки новую фотографию Эрика.

– У нас остался последний оригинальный экземпляр. Я попросил сделать несколько копий, но они будут черно-белые, – сообщил он. – Сегодня на повестке дня у нас биполярное аффективное расстройство и синдром Ганзера.

– Мы теперь свидетелей не по именам запоминаем, а по диагнозам? – спросила Джейн, заглядывая в личную карту. – Сильвия Стоун, двадцать три года. Безработная. Исчерпывающе.

– Из дополнительных заметок психиатра… – детектив перевернул страницу и вчитался в рукописный текст. – Писала поэмы, в клинику попала после неудачной попытки самоубийства. Сунула голову в духовку, но потеряла сознание и упала на пол. Ее нашла мать.

– Специфический способ покончить с собой, – проговорила она, забирая у коллеги документы. – Есть много других методов, а она решила именно так. Еще и с родственниками в доме. Всех убить хотела?

– Если она оставила в квартире с собственной матерью включенный газ… Думаю, да. Вполне может быть нашим субъектом, – кивнул Роберт. – Если она подвергалась издевательствам со стороны Эрика – тем более. Есть мотив и возможность.

– Дело раскрыто, пакуем? – невесело усмехнулась Джейн.

– Тогда всех забирать надо, – пожал плечами он. – Мотив вполне у всех может быть, а предрасположенность к насилию вытекает из природы заболевания.

– Я пошутила, Роб, – пробормотала девушка.

– Тогда хотя бы предупреждай, я, может, даже подыграю, – бросил он.

За дверью послышались шаги. Вместо Жаклин в кабинет вошла та самая хмурая медсестра, что встречала детективов по приезде в «Фаррер». Джейн попыталась скрыть разочарование, на мгновение отразившееся на ее лице. Элвуд хоть и была неразговорчива и закрыта, не защищала свои границы столь агрессивно. Вошедшая особа с ноткой высокомерие обвела взглядом кабинет и сложила руки на груди. Обычно такие, как она, на работе упиваются мнимой властью, потому что в обычной жизни слишком беспомощны и бессильны против неумолимых превратностей судьбы. Синдром вахтера.

С одной стороны, Джейн прекрасно понимала, что в руках медсестер человеческие жизни, однако также по опыту она знала, что не все из них берегут их так, как обязывает клятва Гиппократа.

В криминалистике и криминологии их называют ангелами смерти. Йозеф Менгеле. Мария Грубее, Стефания Мейер, Вальтраунд Вагнер и Ирен Лайдольф. Гарольд Шипман. Джейн Топпан. Джон Бодкин Адамс. Их чрезвычайно сложно поймать, потому что смерти в больницах зачастую не вызывают вопросов, ведь ежедневно в госпиталях и медицинских учреждениях с жизнью прощаются десятки тысяч человек. Доктора и медсестры, облаченные в белые халаты, нередко вынуждены стать проводниками душ, слушателями последней воли и предсмертных спертых слов, вымолвленных в холодном поту на самой грани бездонной пустоты. Их участь незавидна. Цена ошибки слишком высока. Но не все врачи идут в медицину по зову сердца и с готовностью выполнить нелегкий священный общественный долг. Многих манят деньги, а некоторых – жажда поиграть в бога.